Накануне Лямзин попросил его навести справки о бизнесе Ильи Захарова и о нем самом. Не было ли с кем конфликтов, не поступали ли угрозы в его адрес. Возможно, Захаров имитировал аварию, чтобы на время скрыться.

– Ну что, Игорь, есть какие-нибудь сведения для меня?

– Не знаю, окажется ли информация ценной, но кое-что удалось разузнать.

Лямзин обратился в слух.

– Говори.

– Некоторое время тому назад, перед гибелью Ильи Григорьевича, его фирма выиграла тендер на изготовление ювелирных изделий для представления косметики «Beautй». На этот же тендер претендовали его друг – Аркадий Килин и давний соперник и враг – Максим Гурнов. После разыгралась очень неприятная сцена, во время которой Гурнов обвинил Захарова в том, что он использовал нечестные методы борьбы. Килин первоначально принял сторону Гурнова, но потом одумался и помирился с Ильей. А с Гурновым Захаров остался в очень напряженных отношениях. По слухам, они терпеть друг друга не могли и по возможности старались не сталкиваться ни на каких мероприятиях. Злые языки поговаривают, что, когда пришло извести о гибели Захарова, в поведении Гурнова явно сквозило злорадство. А еще, он был на похоронах, но ни к вдове, ни к могиле так и не подошел. Стоял в отдалении молча, прикрыв лицо воротником.

– Спасибо, Игорь, это действительно интересно, – Лямзин протянул ему деньги, – давай соблюдем формальности: это твоему ребенку на мороженное.

Баландин привычным жестом сунул их в карман и черкнул расписку в получении.

– Спасибо.

– Когда ты возвращаешься? – спросил Лямзин.

– Через неделю. Буду нужен?

– Думаю, да. Я тебе позвоню.

Два года назад. Ночь с 30 ноября на 1 декабря.

Снег, мелкий и редкий в самом начале, теперь валил крупными хлопьями. Илья шел спотыкаясь, то и дело падая в сугробы и с трудом поднимаясь. Шум города уже давно стих вдали, и лес обступал его непроглядной темной стеной. Сколько времени прошло – Илья не знал.

«Бог мой, неужели я заблудился? – думал он. – Как глупо. Но явно я или кружу на месте, или иду неизвестно куда... Что будет, если у меня так и не получится выйти на дорогу, к людям? Должно быть, тогда я замерзну в снегу».

Он в очередной раз провалился в сугроб – под снегом оказалась неглубокая яма – и охнул. Травмированная нога была зажата чем-то, как тисками, и попытка вытянуть ее причиняла сильную боль. Осторожно, стараясь не оставить в яме ботинок, он попытался освободить ногу. Закусив губы и сосредоточившись, Илья осторожно развернул стопу и вытащил ее из западни. Потом, вспомнив о том, что надо избавиться от оружия, достал пистолет из кармана, тщательно протер – на всякий случай: вдруг найдут, и кинул в ту яму, где только что побывала его нога.

Страх постепенно отпускал.

«Нет, здесь невозможно заблудиться: город рядом», – попытался успокоить себя Илья.

Но память тут же услужливо подсказывала случаи исчезновения людей в лесу. От курьезных до трагических. За Лосиным Островом издревле водилась дурная слава: трупы здесь находили регулярно. Об одном таком эпизоде несколько лет назад писали все местные газеты. Тогда на Лосиноостровской улице в аккурат напротив дома номер двадцать семь нашли мумифицированный труп висельника. Экспертиза показала, что провисел там мужчина целых полгода, и никто за это время по лесочку вблизи дома не прошел.

Еще, рассказывали старожилы, есть здесь такие места, которые иначе как гиблыми не назвать. Бывает, опустится на землю плотный серый туман, и горе тому, кто в это время в лесу окажется. Так и будет кругами ходить три-четыре дня, пока не обессилеет или туман не рассеется. А раньше дороги не найдет.

«Идеальное место для философов, отшельников и убийц, – невесело подумал Илья. – Но я-то ни к одной из этих категорий себя не отношу».

Между тем, стало заметно морознее. Илья остановился, поднял воротник куртки и постарался закрепить его в таком состоянии. В перчатках этого сделать не вышло, а едва он их снял, пальцы скрутило холодом.

– Черт, – пробормотал он, с тоской вспоминая оставленный на заднем сиденье автомобиля шарф.

Небо заволокло тучами, и сориентироваться, хотя бы приблизительно, где он и откуда пришел, не получалось. Тишина стояла гробовая, только от мороза изредка поскрипывали деревья. И лес, и без того зловеще мрачный, в этот момент будто ожил и смотрел на Илью пустыми глазницами вековых сосен.

Куда дальше идти, Захаров не знал. Одно было абсолютно ясно: надеяться на чью-либо помощь не приходится. Искать его все равно никто не будет.

Он натянул на озябшие пальцы перчатки и снова побрел вперед. Когда внезапно показалась просека, Илья обрадовался. Подумал, что спасение близко, но увы: дорога была тупиковой и оборвалась так же внезапно, как и началась.

Стертые в кровь ноги болели, саднило обветренное лицо, когда он, вконец измученный, добрел до какого-то длинного забора. В разрыве туч появилась луна, и Илья смог осмотреться. Прошел вперед метров двести, разыскивая лаз. Нашел. Вот только, протискиваясь неудачно, повернулся и задохнулся от боли. Вылез, едва не теряя сознание, и поморщившись, засунул руку под куртку. Вытащил всю в крови – кровью пропитался и бок куртки. Вслед за этим подступила дурнота, небо поплыло, закружилось, и Илья мягко осел в снег.

* * *

– Очнулся? Ну и молодец, – голос был глуховатый, старческий.

Илья попытался сфокусировать зрение, но перед глазами по-прежнему стоял туман. Голова гудела, во всем теле чувствовалась отвратительная слабость. Глаза сами собой снова закрылись, и он полетел в бездну.

Из забытья его вывело влажное прикосновение к лицу. Большая белая собака сидела рядом и лизала ему щеки, преданно глядя большими, похожими на сливы, индигово-черными глазами.

– Собачка, – хрипло прошептал Илья, сам удивляясь шипению, которое вырвалось из его горла.

Он привстал, опираясь на локоть и дрожа от напряжения, и жадно напился из пластикового стакана. Воды было мало, только на дне, и мучительно хотелось еще.

– Где твой хозяин? Пусть мне водички принесет.

Пес, увидев обращенный на него взгляд, радостно гавкнул. Илья потянулся, собираясь погладить собаку, и тут же свалился обратно на постель. От этого небольшого усилия все перед глазами поплыло, комната завращалась как на карусели, и Илья снова полетел в пропасть. Проснулся он оттого, что в глаза било яркое солнце. В голове просветлело, и опять страшно хотелось есть.

Он огляделся. Старые бревенчатые стены, коричневые и запыленные в стыках. Вверху под потолком развешаны пучки целебных трав, косы лука и связки чеснока. Между выступающими потолочными балками, в самом центре – лампа, напоминающая древнюю керосинку. Ему показалось, что он провалился в детство и очутился в доброй рождественской сказке.