Мало ли, бешенство заразно.

И щедро, с оттягом, оцарапала гвоздем собственный палец.

Кровь – могучая штука. Прабабушка любила повторять, что я ее точная копия. А чем больше организмы похожи внешне, тем сильнее схожи их внутренние жидкости.

Древний механизм заскрипел, принимая подачку, и нехотя, роняя мелкую труху вековых отложений, пополз назад и в сторону.

Коулман с встревоженным вскриком подскочил ко мне и зачем-то потащил мой пострадавший палец в рот.

– С умашошла? Оно же отравлено! – пробормотал он, пытаясь высосать кровь из ранки. Я с трудом отобрала руку.

– Спасибо, конечно, что подлечил, и нет, на вампиров этот яд не действует.

Он заморгал, будто мысль, что он и сам мог пострадать, только что пришла ему в голову.

Кажется, так оно и было.

Я позволила тёплому чувству чуть плеснуть из меня на вампира. Полный гон я отпущу, когда мы останемся наедине. Все же в склепе этим не занимаются, хоть я и только что поняла, что встретила свою истинную пару.

Даже не надеялась, что мне когда-нибудь так повезёт. И уж точно не подозревала, что им станет вампир. Но какие только выкрутасы судьба не выкидывает, чтобы свести две половинки целого. Даже замораживает одного на двести лет в виде вампира, чтобы дожил до встречи, и почти убивает вторую, лишь бы наши пути пересеклись.

Я стянула со стены одну из лампад и поднесла к нише. Там, где стена отъехала в сторону, что-то блеснуло.

– Неужели этому тайнику шестьсот лет? Его явно строили вместе со склепом. – изумленно прошептал Коулман, заглядывая в небольшой каменный мешок, на дне которого текла вода. Весело журча, прямо перед нашими лицами бежал тонкий ручеёк, просачиваясь из одной щели в камне и вытекая в другую, омывая по пути небрежно брошенное прямо на камни неимоверной красоты ожерелье.

– Так вот, как грязь стала лечебной! – не очень похожим эхом отозвалась я.

И обернулась к боссу.

Он главный, он пусть и разгребает.

– Это нужно спрятать. Чтобы никто и никогда не нашёл. – твёрдо заявила я, глядя ему в глаза.

Теперь я понимаю, что имела в виду прабабушка, когда повторяла свою любимую поговорку.

Большая сила – большая ответственность.

Я-то думала, это про оборотней. Мол, аккуратно с людишками, поранить можно.

Оказывается, все куда сложнее. Батари имела в виду вовсе не ипостась.

Наш род, королевских варанов, хранил главную ценность, что мы привезли в Киттери с другого материка. Тот самый Амулет Совершенства. Предки мои быстро поняли, что сверкать могуществом даже в такой тихой провинции – не самая лучшая идея, и надёжно, как им казалось, спрятали артефакт.

Кто же знал, что их выдаст просочившаяся в тайник вода.

Не удивлюсь, если в домах, разгромленных оборотнями, набирают воду в канализационную систему именно от этого ручейка.

– Что именно спрятать? Тайник был пуст, когда мы его открыли. – эхом отозвался Коулман, улыбаясь краем рта.

Я не удержалась, и поцеловала вздернувшийся уголок губ. Мой вампир, моя пара, моя половинка понимал меня с полуслова.

Вараны ни разу не болотные животные.

Но это я сообразила, только глубоко забравшись в самую топь.

Лапы вязли в предательской жиже, притворявшейся твёрдой почвой ровно до тех пор, пока на неё не наступят. Хвост я позорно держала пистолетом, как последний кошак, потому что макаться в грязищу еще одной конечностью – это уже перебор. Но человеком я бы точно сюда не сунулась. В ипостаси у меня хоть лапы широкие и плоские, вес держат равномерно. А вертикально ходящие в такой трясине бульк – и все.

Крошить артефакт я начала еще с километр назад. Металлическая крошка, отдельные камни и детали сыпались из моей пасти, с тихими плюхами навсегда пропадая под слоем подвижной, полужидкой массы.

Обойдя по дальней, широкой дуге Киттери, я вернулась в город. Уже давно рассвело, и жители с изумлением провожали взглядами крупного, с хорошего пони в холке, блестящего, самодовольного варана.

Да, я еще и искупаться успела. Не хватало еще пробежать через весь город, заляпанной в тине и подметая землю набившейся под пластины осокой. Только еще вывески для Дойля не хватает – «Я спрятала артефакт на болоте».

Тем же вечером Киттери наводнили безопасники из центрального округа, во главе с моим столичным начальником. Дойль не поленился лично явиться и проследить.

Обыск в доме Роули затянулся.

Во-первых, оказалось, что та конура, в которой он числился официально, вовсе не его постоянное место жительства. От небольшого домика на окраине города подземный ход шёл к одной из вилл неподалеку, отгороженной от остального мира двухметровым забором.

И вот там-то было на что посмотреть.

Верхняя часть особняка представляла собой довольно стандартный для роскошной постройки набор. Колонны, мрамор, просторные помещения, десять спален, бассейн и ухоженный сад. Работавшие в здании люди клялись-божились, что их хозяин самый обычный богатей из Лоусона, приезжает иногда, отдыхает и уезжает. Причём по описанию он совершенно не соответствовал Райли.

Дойль радостно опознал в богатее Оливера Расселла. Мой столичный босс уже давно пытался отловить миллиардера за задницу, но все никак не получалось увязать его с полулегальными, а зачастую и совершенно нелегальными, как эти вот, исследованиями. Арестованные ученые либо молчали как рыбы, либо мерли как мухи, в зависимости от сговорчивости.

Теперь-то ему не отвертеться – особняк официально зарегистрирован на семью Рассел, и притвориться, что владелец понятия не имеет, что творится в подвалах, будет сложновато.

Учитывая гонорары его адвокатов, нет ничего невозможного, но Дойль не терял оптимизма.

Выкладки и чертежи, найденные в подземной лаборатории, прямиком отправились в столицу. Я про себя порадовалась, что избавилась от правильно работающего артефакта. Чертежи, кстати, тоже по большей части отсутствовали. Коулман успел добраться до подвала особняка первым, и времени зря не терял. А без готовых чертежей и смысла нет начинать новые исследования – подобная тема давно под запретом, ибо результаты совершенно непредсказуемы.

Хватит ученым и двоих оборотней-непонятно кого. Те подвывали, придя в себя, но жалеть их никто не собирался. Они были даже не животными – чудовищами. Сейчас, лишившись хозяина, они вдвойне опасны, так что я была абсолютно счастлива узнать, что из застенков исследовательского комплекса они живыми не выйдут.

Уничтожать их специально никто не будет, но вот досада – подопытные крысы обычно долго не живут.

По поводу артефакта, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, вышла заминка.