К тому времени начали также появляться гигантские осадные орудия длиной до шестнадцати футов, способные стрелять ядрами весом более семисот пятидесяти фунтов. Дулл Грит («Безумная Грета»), великая бомбарда города Гента, издававшая грохот, «подобный реву адских фурий», разрушила стены Буржа в 1412 году. Правда, с появлением нового вида пороха увеличились опасность для орудийной прислуги и вред, наносимый самим пушкам при выстреле: более мощный порох разрывал слабые орудийные стволы. Поэтому стволы становились все прочнее и длиннее. Пушки все чаще стали отливать целиком, причем непременно из бронзы — и разница в ценах стала колоссальной. Бронзовая пушка стоила втрое дороже орудия из кованого железа, но выгода была очевидна и оправдывала расходы. Впервые с тех времен, когда звуки труб разрушили стены Иерихона, сторона, осаждающая надежно укрепленный замок, получила существенное преимущество перед его защитниками. Европа XV века огласилась ревом гигантских осадных пушек, шумом каменных ядер, разбивающихся о каменные стены, и грохотом от внезапного разрушения бастионов, дотоле считавшихся неуязвимыми.

Изготовление пороха в конце XIV в.

Османы обладали уникальными возможностями, дабы воспользоваться преимуществами, которые обеспечивали эти нововведения. Расширяющаяся империя имела достаточные запасы меди и природной серы. Требовались мастера, которых можно было взять в плен или нанять за деньги. Затем необходимо было выстроить мастерские, дабы распространить приобретенный опыт среди своих войск. Османы быстро овладели искусством отливки и транспортировки артиллерии, а также ведения огня из пушек. Что же до тылового обеспечения войны, ведущейся с использованием пороха, то здесь они не имели себе равных. Размещение эффективно действующей артиллерийской батареи на поле боя в нужный момент во времена Средневековья предъявляло исключительные требования к функционированию каналов поставок: необходимо было подвезти нужное количество каменных ядер, чей размер соответствовал бы калибру стволов, а также порох хорошего качества, причем подгадать его доставку к моменту прибытия медленно движущихся пушек. Османы получали работников и материалы со всей империи: каменные ядра — с Черного моря, селитру — из Белграда, серу — из Вана, медь — из Кастамону. Олово покупалось за морем. На бронзовый лом шли колокола церквей на Балканах. Все поставки распределяли с помощью транспортной сети, покрывавшей всю страну и непревзойденной по эффективности, — перевозки осуществлялись на подводах и на верблюдах. Тщательное и продуманное планирование являлось отличительной особенностью военной машины турок, которые, как и следовало ожидать, применили свои блестящие способности в соответствии со специфическими требованиями, предъявляемыми «эрой пороха».

Османы столь быстро усваивали технологии производства пушек, что к 1440-м годам, очевидно, овладели уникальным навыком отливать орудия средних размеров близ поля боя в импровизированных плавильнях (существует немало свидетельских комментариев на этот счет). Мурад привез металл для пушек к Гексамилиону и отлил немало длинных орудий на месте. Это обеспечивало исключительную гибкость во время ведения осады: можно было не транспортировать готовое оружие на поле боя, а перевезти его — что было гораздо быстрее — по частям, и затем при необходимости вновь разломать. Пушки, поврежденные при использовании (как это часто случалось), можно было починить и снова пустить в дело, причем в ту эпоху, когда могло случиться так, что имевшиеся в наличии ядра не соответствовали по калибру пушкам, орудия можно было «подогнать» под размеры снарядов. (Использование этой возможности обрело свое логическое завершение во время продолжительной осады венецианского города Кандия на острове Крит в XVII веке. В конце осады, длившейся двадцать один год, османы собрали тридцать тысяч венецианских ядер, не подходивших к их собственным пушкам. Турки отлили три новые пушки того же калибра, что и вражеские ядра, и выпустили снаряды обратно.)

Видимо, осадная артиллерия импонировала какой-то глубокой особенности «племенной души» османов: она соответствовала их глубоко укоренившемуся неприятию защищенных поселений. Потомки степных кочевников явили доказательства своего устойчивого превосходства в открытом бою. Лишь в тех случаях, когда им приходилось иметь дело с городскими стенами — постройками оседлых народов — военное счастье отворачивалось от них. Артиллерия давала возможность быстрого разрешения проблем, связанных с долговременной осадой. Она немедленно привлекла самый пристальный интерес Мехмеда, когда он задумался о неприступных стенах Города. В начале своего правления он начал экспериментировать с отливкой больших пушек.

Византийцы также были осведомлены о возможностях огнестрельного оружия. В Городе имелось несколько пушек среднего размера и ручных пищалей, и Константин предпринял значительные усилия, чтобы запасти необходимые боеприпасы. Ему удалось приобрести некоторое количество пороха у венецианцев, однако империя, слишком стесненная в средствах, не могла потратить значительную сумму на покупку дорогостоящего нового оружия. Тогда — вероятно, до 1452 года — в Город приехал венгерский пушечных дел мастер по имени Урбан, один из представителей все растущего отряда технических наемников, искавших, где бы наняться на службу на Балканах. Он решил попытать счастья при императорском дворе. И предложил византийцам свое умение и навыки в деле отливки больших бронзовых орудий из цельного металла. Император заинтересовался, однако его финансы были ограничены и у него было слишком мало возможностей, чтобы мастер смог использовать свои навыки. Стремясь удержать Урбана в Городе, Константин приказал выдавать ему крохотное жалованье, но даже оно выплачивалось нерегулярно. Незадачливый специалист нуждался все больше и больше. В какой-то момент, в 1452 году, он покинул Город и направился в Эдирне, рассчитывая получить аудиенцию у Мехмеда. Султан приветствовал венгра, обеспечил его пищей и одеждой и тщательно расспросил. Получившееся «интервью» живо воссоздано греческим хронистом Дукой. Мехмед поинтересовался у прибывшего, сможет ли тот отлить пушку, из которой можно будет выстрелить камнем, достаточно большим, чтобы разрушить городские стены, и показал руками размер камня, который имел в виду. Ответ Урбана прозвучал весьма выразительно: «Если тебе угодно, я смогу отлить бронзовую пушку, которая вместит такой камень, какой ты хочешь. Я изучил стены Города во всех подробностях. С помощью моей пушки я могу обратить во прах не только эти стены, но и стены самого Вавилона. Всю работу, какая необходима, чтобы сделать пушку, я полностью беру на себя, но, — прибавил мастер, стремясь ограничить свои обязательства, — я не умею из нее стрелять и не могу пообещать, что у меня это получится». Мехмед приказал ему отлить пушку и заявил — позже тот будет руководить стрельбой из нее.

Какими бы ни были подробности «интервью», видимо, Урбан приступил к созданию своего первого большого орудия примерно тогда же, когда строился замок «Перерезанное горло», — летом 1452 года. Приблизительно в то время и Мехмед должен был начать запасать в значительном количестве материалы для пушек и пороха: медь и олово, селитру, серу и древесный уголь. Наверное, он также должен был послать приказ мастерам в каменоломни на черноморском побережье начать изготавливать ядра из гранита. Через три месяца Урбан отлил свою первую огромную пушку, которую оттащили в «Перерезанное горло», дабы охранять Босфор. Именно это орудие уничтожило галеру Риццо в ноябре 1452 года, и гром выстрела «сообщил» о силе османской артиллерии всему Городу. Довольный результатом Мехмед приказал Урбану отлить пушку вдвое больше — орудие чудовищных размеров, ставшее прототипом монстров XX века.