Теперь, когда они были совсем рядом, а не наблюдали за машинами с коптера, они вблизи видели заживо замурованных в них людей. Большинство уже умерли. От обезвоживания, от жары. А другие… Может они спали?

Постепенно, медленно и непросто, братья преодолевали Садовое.

— Как думаешь, а почему танки не стреляли? Почему у них люки открыты?

Этот вопрос занимал Костю последние несколько минут. Бросить танк и бежать, на его взгляд, было худшей идеей. Заражённые ведь никак не могли пробраться в него — почему же тогда сейчас эти страшные механические машины замерли с открытыми люками, очевидно покинутые в спешке? Сева только пожал плечами.

Ответ на вопрос Кости, на самом деле, был простым: больше всего людей в последние дни погубил не непосредственно вирус, а хаос и паника. Никто и никогда не готовился к зомби-апокалипсису. Ни у военных, ни у полиции — вообще ни у кого не было никакого плана или должностных инструкций, как вести себя в подобной ситуации.

Когда вся мощь вируса обрушилась на Москву, все сотрудники в форме, как и чиновники, облеченные властью, оказались перед лицом опасности просто людьми — не всегда умеющими адекватно оценить угрозу и принять правильное решение. Полковник, отдавший приказ танкам выдвигаться в центр Москвы и перекрыть дороги к Кремлю, не знал, что перекрывать их было бессмысленно, ведь в Кремле уже не оставалось живых. Приказ его был скорее инстинктивным — «спасти самое важное». А приказ есть приказ, и танки выдвинулись. Правда, к моменту, когда они оказались на позиции и перекрыли Пречистенку, полковник был уже мёртв, и что делать дальше, танкистам было абсолютно непонятно.

Когда по радио кто-то сказал, что надо бежать и спасаться, бросать технику, никто из экипажей не задумался о том, насколько это разумно. Бежать в тот момент казалось очень правильной мыслью. Вот только спастись ни у кого из них не получилось. Но ни Сева, ни Костя об этом не знали.

Вблизи танки казались ещё страшнее и ещё огромнее. Мальчишки перепрыгнули с капота ближайшей машины на танк и залезли на башню. Перед ними открылась Пречистенка: здесь пробки не было, видимо, когда бронетехника закрыла въезд, все, кто мог уехать, сумели как-то спастись. Или просто прорваться куда-то подальше. Как бы то ни было, дорога впереди была относительно свободна, и с башни танка мальчишки видели золотые купола Храма Христа Спасителя.

Глава 6

Рома лежал без движения. Он громко храпел и иногда сквозь сон что-то мямлил. Ася ворочалась и волновалась. Пару раз сквозь неглубокий сон ей казалось, что Рома проснулся, что он стоит над ней и смотрит — она вздрагивала и просыпалась, чтобы обнаружить голого полицейского всё так же мирно спящим у стеллажа с чипсами.

Когда окончательно рассвело, Асе в конце концов надоело — волчий сон не приносил облегчения, а, казалось, наоборот, забирал силы. Она хотела сделать кофе, но подумала, что звук кофемашины разбудит полицейского, чего ей вообще не хотелось.

Свалился, гад, как снег на голову!

Ася походила по магазину и нашла в холодильнике кофе в жестяной банке — ну хоть так. Она села за стойку и невидящим взглядом уставилась в прочитанный накануне журнал.

На самом деле Рома уже не спал. Его алкогольный сон был на удивление чутким, и когда Ася встала и начала искать кофе, он сразу проснулся и стал следить за ней сквозь полуоткрытые веки. С похмелья он не сразу вспомнил, что это за женщина и где он оказался.

Он лежал и смотрел, как Ася пьет кофе из банки: а она ничего! Симпатичная. Грудь только маловата, но ладно — сойдёт для нынешних обстоятельств.

Рома понимал, что сейчас надо подумать о будущем: вряд ли стоит задерживаться в магазине надолго. Надо попробовать найти военных, может, выбраться из города, если есть куда выбираться. С другой стороны, в магазине есть еда, выпивка, женщина — куда торопиться?

— Ты сама-то откуда? С Москвы?

Ася аж подпрыгнула от неожиданности. Рома встал, покачиваясь дошёл до стойки кафе и тяжело сел на стул. Он обратил внимание на пустой стакан с недопитым кофе.

— Кофе сделать мне можешь?

— Сейчас. Не, не из Москвы. — Ася специально сделала акцент на этом «из», подчёркивая Ромину неграмотность, но он то ли не заметил, то ли ему это было совершенно фиолетово. — Я из Александрова. Город такой во Владимирской области, пару часов на электричке от Москвы.

— Понял. А я с Уфы. Думал, вот, выбрался в Москву, тут деньги, перспективы… — Рома сделал паузу и закурил. — Ну а тут, гляди, чего вышло. Хуйня какая-то. Хорошо хоть не сдох.

— Ну так а в Уфе, думаешь, сейчас иначе? Там, что ли, не случилось?

— Уверен. В Уфе вообще ничего никогда не случается. Только в Москве всё.

Рома выпустил дым из ноздрей. С похмелья есть ему не хотелось, а вот выпить было бы очень кстати. Пока Ася готовила ему кофе, он дошёл до полки с дорогим алкоголем и взял себе виски — самую дорогую бутылку. Потом вернулся к стойке, сделал несколько глотков кофе, обжёгся, поморщился и вылил четверть бутылки виски в чашку.

— Будет этот, как его — по-ирландски кофе!

И без того нервная от появления нежелательного соседа, Ася напряглась ещё больше. Она отошла вглубь магазина и уселась на принесённый из подсобки стул. За Ромой, казалось ей, наблюдать лучше с безопасного расстояния. Она обратила внимание, что даже с сильным похмельем и даже сейчас, когда он выпил ещё, Рома держал автомат на расстоянии вытянутой руки. Не то чтобы он ему понадобился, реши он справиться с Асей…

Она твёрдо решила, что при первой же возможности сбежит. В голове Ася использовала именно этот глагол — «сбежит». Не уйдёт, потому что всем своим видом Рома показывал — теперь он считает её своей собственностью. Он привык относиться к женщинам исключительно так, и уж точно для Аси, несмотря ни на какие внешние обстоятельства, он исключения делать не будет.

— Знаешь, в Уфе я в соседнем доме от рэпера этого вырос известного — от Фейса! Он тоже в Москву перебрался. За перспективами, за деньгами… Сдох, небось, когда зомби пришли, или может, сам в зомбака превратился!

Рома хмыкнул удачной, на его взгляд, шутке.

— Прикинь? Фейс-зомбак. Весь такой забитый в татухах, ходит сейчас где-нить, людей ест…

Тут он осёкся. Шутки шутками, а Рома вдруг резко вспомнил все свои жизненные обстоятельства и главное — перспективы. И ему от этих мыслей очень погрустнело.

— А тебе чего в Александрове своем не сиделось? Где родился, там и пригодился же, нет?

— Актрисой хотела стать. В училище поступила в Москве. Вот, Мышем пришлось подрабатывать, чтобы на еду хватало.

— Актрисой? — Хоть Рома уже всё и решил, но посчитал, что следующие слова будет правильнее сказать в кружку. — С актрисами у меня ещё не было…

Ася сделала вид, что этих слов не расслышала, а Рома довольно хмыкнул. Его кофе по-ирландски уже закончился, и теперь он просто доверху налил кружку виски.

***

Первые десять минут они просто сидели, смотрели по сторонам и молчали. Или, может, не десять минут, а час? Концепция времени сейчас представлялась Тоне чем-то слишком абстрактным.

Она думала, что тут будет страшнее — из высокой кабины автозака заражённые были отлично видны: рассматривай во всех деталях сколько хочешь. Совершенно не то же самое, что следить за ними из маленького зарешёченного окошка. Но глядя теперь на обезображенные смертью лица, Тоня испытывала