хохотом согласился довести нас до нужного места.

Театр внутри имения был на открытом воздухе, если не считать небольших деревянных навесов над зрительным рядом. Сцена была просторной, на беглый взгляд даже казалась больше той, что довелось мне видеть в городе. Несколько оперных певцов с мечтательной улыбкой шагами мерили пространство от одной кулисы до другой.

Аккуратно вытащив при помощи магии лодку, распрощался с уже ставшим стать мне родным извозчиком. Теплыми чувствами ко мне преисполниться он еще не успел и пообещал всегда бросать лошадей в галоп, едва увидев меня посреди улицы пешком.

Для преобразования разломанного суденышка в полноценный летучий корабль не хватало только помощи плотника, который куда-то исчез. Найти его помогла одна из оперных певиц. Крупная женщина при помощи музыкального слуха смогла вычленить среди разговоров десятков хлопотавших над организацией торжества людей один тонкий пьяный храп, доносившийся из глубины из глубины лабиринта.

Я пинками пригнал с трудом разлепившего глаза лысого мужика в белой полотняной рубахе к объекту работ. Он принял длинный кусок ткани из рук ткачихи-костюмерщицы из театра и налепил его на зеленую вязкую жижу по всем стенкам лодки. Это оказался парус с красиво вышитыми на нем символами воронов и рунического письма. Вышло более-менее ровно и, судя по поморщившейся с болью ткачихе, приклеено намертво.

Пока все были заняты какими-никакими делами, связанными с грядущим выступлением, я решил тоже найти себе работенку. Вопрос о перемещении лодки оставался открытым. Поднять ее и кое-как двигать мог, но такое на сцене выглядело бы просто смешно. Великий корабль, предвестник Рагнарека, а двигается со скоростью больной рахитом улитки. Непорядок!

Я провозился с этой злосчастной лодкой несколько часов. Меня эта проблема так завлекла, что сторонние люди боялись ко мне подойти, лишь бы ненароком не вызвав на себя мой гнев. Спустя время выявил одну небольшую закономерность: поднятая в воздух силой магии вещь может практически без особых усилий двигаться по-горизонтали. Чуть позже заметил, что направленные прямо на корпус лодки сильные ветряные потоки могут оказывать неплохое воздействие на такие неподвижные объекты. Толкать лодку было намного проще и действеннее, чем пытаться тащить ее. Однако управлять ей было невозможно из-за того, что поток энергии просто нес ее вперед по прямой.

Решение нашлось очень быстро. Нужно было всего лишь изменить расположение в пространстве самой лодки и, толкаемая вперед энергией, она будет лететь ровно в то направление, куда смотрит ее нос. Главной сложностью в этом было то, что это нужно было уместить в два действия: первое – выпускать энергию для полета, а второе – держать ее в необходимом для конкретного момента положении. Единственным спасением было то, что выпускать поток магического ветра можно было интуитивно, а если он прекратится, то лодка просто зависнет в воздухе.

Вдоволь намучавшись с тренировками, я понял, что управляемый полет был чересчур сложен и лучше бы мне просто толкнуть корабль за кулисы. Так и решил сделать.

К остальным оперным певцам я подошел человеком, овладевшим непокорную для простых смертных стихию. Он с надеждой спросил, помню ли я хотя бы примерно момент, когда мне стоит появиться на сцене. Как я мог не помнить момент моей славы, о чем тут же сообщил ему. По взгляду было видно, что такой ответ его не устроил, поэтому мне пришлось поскорее ретироваться на примерку костюма.

Только когда я пошел преображаться для роли, услышал звуки скакавших не сцене балерин и немного скудноватого музыкального оркестра. Долго же я возился с той лодкой. Даже начало успел пропустить.

Никогда не считал себя фанатом балета, но внутри наполовину открытой театральной коробки меня так и тянуло пойти глянуть на девчонок хоть одним глазком. Стиснув зубы и взяв волю в кулак, я ушел мимо заветных красных штор в просторную костюмерную, где меня уже заждались.

Костюм викинга в понимании Лидии – это две рубахи, одна из которых потолще и поцветастей, и полосатые шаровары. Сверху мне накинули толстую облезлую шкуру и рогатый шлем. Конечный вид больше смахивал на больного лишаем минотавра, нежели скандинавского воина.

Во время долгого ожидания меня спасало только то, что театр находился на свежем воздухе. Будь мы в закрытом помещении, к моему внешнему сходству с человекобыком прибавился бы еще схожий запах.

Наконец-то мы услышали бурные овации зрителей. Девчонки в балетных пачках ловко протиснулись между крупными дядьками и тетками в не менее забавных костюмах представителей скандинавской мифологии.

Я с трудом затащил лодку за кулисы, порвав ненароком французский задник. Надеюсь, никто не придаст этому внимание.

На сцене началось оперное представление. Под оглушительные завывания я успел пожалеть, что не смог попасть к балеринам. Действие было вялое, а пение для меня совершенно непонятное.

Спустя время ткачиха-костюмерщица подбежала ко мне и кое-как прикрепила на шкуре несколько черенков, символизировавших воткнутые в мою тушку стрелы. Мне вручили секиру и последнюю вишенку в моем образе – красные русские народные сапожки.

Появление женщины в белом костюме с крыльями символизировало то, что скоро будет наш выход. Она боязливо залезла в лодку и уселась в нее, хватаясь покрепче за борта.

Яков вышел за кулису по другую сторону сцены, чтобы самолично дать мне отмашку для момента моего появления.

Под яростное махание режиссера я побрел тяжелой походкой по сцене. В криво сделанном шлеме вид был туннельным. Зрителей не видел, но это, наверное, было и к лучшему. Дойдя до середины сцены, я обернулся.

Лодка поехала по воздухе тяжело покачиваясь из стороны в сторону. Валькирия собралась с духом и даже исполнила во время полета что-то на оперном вокале.

Когда корабль подплыл ко мне поближе, я