– А спиться не боишься, Катюша?

– Слушай, Мезенцев, ты меня собрался воспитывать в два часа ночи? Пить будешь?

– Если только немного вина…

– Красного или белого?

– Красное сухое есть?

– Есть. – Ковалёва достала из холодильника целую бутылку и передала гостю. – Открывай. Штопор на полке над столом.

Они сидели с наполненными бокалами и смотрели друг на друга.

– За что выпьем? – спросил он.

– Не знаю, – пожала плечами она. – Скажи ты.

На Екатерине было надето серебристое вечернее платье. Оно выгодно подчёркивало стройность её фигуры. Ещё в ресторане Мезенцев сказал ей об этом. А теперь, расслабившись, чтобы было удобнее, она подняла подол выше колен и сидела закинув ногу на ногу, открыв взору гостя всю невозможную красоту своих ног, отчего Мезенцев чувствовал, как учащается ритм его сердца, когда глаза опускаются ниже крышки стола. А опускались они туда постоянно.

– За тебя. За то, что ты снова появилась в моей жизни! – Он поднял свой бокал и ждал, пока хозяйка квартиры поднимет свой.

Она не спешила.

– А хорошо ли это? – усмехнулась Екатерина, глядя прямо в глаза. – Ну ладно, давай за сказанное…

Опустошив бокал, Мезенцев, не закусывая, тут же снова налил вина себе и Ковалёвой.

– А я с тех пор, как увидел тебя год назад, живу какой-то новой жизнью. Всё стало вдруг таким нужным. Видеть хочу тебя каждый день. Слышать твой голос…

– Игорёк…

– Не говори ничего… Я знаю, что очень виноват перед тобой… Я был слепым глупцом… Но ты снова со мной! Я всё брошу! Катя, давай начнём заново…

– Игорь, послушай! Всё не так, как ты думаешь. И я не стану разрушать чью-то семью.

– Это всё условности: «На чужом несчастье счастья не построишь»… Глупости!

– Ты меня услышал? Я не стану разрушать семью!

– Катя, но я сейчас рядом с тобой, как тогда… У нас ведь всё было. Вспомни, как нам было хорошо… Ведь было же?

– Было, Игорёк. Я всё помню.

– Давай выпьем за то время. За то наше счастливое время! – Он поднял бокал и поднёс к бокалу Екатерины. В этот раз она не стала тянуть:

– За счастливые двадцать два… – улыбнулась Катя, и кухня наполнилась мелодичным звоном бокалов.

Она разрезала ножом на две ровные половины большое красное яблоко и протянула одну часть Мезенцеву:

– Закусывай.

– Спасибо. – Он взял яблоко и с хрустом вонзил зубы в его упругую сочную поверхность.

Катя не притронулась к своей половинке.

– Надо же, сейчас мне столько, сколько было тебе, когда мы познакомились! – задумчиво сказала она, рассматривая ровный срез яблока. – Всё стало другим. И я уже другая. Жизнь, Игорёк, вот так же нас с тобой разделила… – Она провела пальцем по белому срезу алого фрукта. – Не соберёшь в одно целое.

Перестав жевать, он пристально посмотрел на свою откусанную половинку:

– Если ты об этом… Мы снова рядом, Катюша! Жизнь – штука сложная, но в ней многое зависит от нас. Я это понял. Ты говоришь, что изменилась… Знаешь, и я уже не такой мягкий и пушистый, как девять лет назад. Тоже повидал всякого…

– Ты и тогда не был пушистым! – хохотнула Катя. – А деньги часто делают людей хуже. Особенно большие…

– Ты считаешь меня монстром?

– Я вижу, как ты жёстко ведёшь дела. Не хотела бы я стать твоим врагом или конкурентом.

– Таковы законы бизнеса. Кто смел, тот и съел! А-а-а… – Он широко раскрыл рот, оскалил зубы наподобие акульей пасти и засунул туда почти весь оставшийся от яблока кусок.

– Нет, – качнула головой Катя. – Просто ты не любишь людей, Игорь. Они для тебя как строительный материал – кирпичики…

– Я тебя люблю, – с полным ртом промычал Мезенцев.

– Себя ты любишь, Игорёк, больше всех.

– Что же в этом плохого?

– А вот скажи честно, ты любил эту свою Лену, когда женился? Или всё это только из-за денег?

Игорь чуть не поперхнулся.

– Что?..

– Я спросила, ты когда-нибудь любил свою жену?

Он вначале проглотил, что жевал, потом посмотрел на Екатерину:

– Это так важно сейчас?

– Важно. Скажи.

– Не знаю. Она нравилась мне. Потом, когда родилась дочь, тогда появилось какое-то чувство, похожее на благодарность. Скорее привязанность. Она неплохая хозяйка, хорошая мать. И как партнёр по бизнесу… Может, это всё и есть любовь? Прости…

– Ничего. Я же сама спросила.

– Такого, как с тобой не было. Ни с кем.

– Ты изменял ей?

– Ну знаешь… такие вопросы…

– Признавайся. Изменял?

– Было несколько раз. Понимаешь, когда быт… заботы… работа эта совместная… Нервы её… Иногда волком хочется выть! И находишь себе отдушину… на час… на день… Потом вроде приходишь в норму. Это не измены – душевная аэробика.

– А сейчас что ты чувствуешь к жене?

– Ты имеешь в виду – после того, как мы снова встретились с тобой?

– Ну да.

– Сложно всё, Катюша. Дочка в первый класс пошла… Понимаешь, это как… когда любишь там по обязанности, а тут… тут жизнь…

– Жизнь… штука сложная, – одними губами прошептала Катя и подавила тяжёлый вздох. Потом подняла глаза на Мезенцева: – Наливай, что ли?

Он наполнил бокалы. Выпили не чокаясь.

– Катя, расскажи, как ты-то жила всё это время?

– А невесёлая история получится, Игорёк! Хочешь услышать?

– Хочу.

– Ладно, слушай. Тогда, в январе 2003-го, после твоего возвращения из Таиланда, мне позвонила твоя мама и назначила встречу. Я приехала к ней в банк. Там уже находился твой отец.

– Я этого не знал. Чего они хотели?

– Да всё нормально. Они не давили, не настаивали. Просто обрисовали два возможных варианта развития событий: ты женишься на Лене, и у вас всё в шоколаде, или ты женишься на мне… Не сердись на родителей, я тогда сама выбрала для тебя лучший вариант.

– Что? – Он не мог поверить своим ушам. – Сама? Для меня? Да кто тебе дал право решать за нас двоих?!..

– Тогда это решение казалось правильным. Ну, не злись.

– Сама… – Мезенцев не мог успокоиться. – Для меня лучший вариант… А для тебя?.. Что для тебя?

– Меня устроили на должность начальника отдела организационно-правовой работы в известное частное охранное предприятие. С хорошей зарплатой. Представляешь, молодую девчонку из деревни и без опыта работы! А в подчинении у меня трое тёток-юристов, прямо акулы на нашем рынке. Поначалу несладко пришлось. Но потом всё выровнялось. Ты же знаешь мой характер. Трудности меня не пугают.