—Какого черта ты бродишь по дому в такое время? — воскликнул Нэйтан. Он чувствовал себя ужасно глупо. Прикрыться бы хоть кухонным полотенцем, но ведь тогда будешь и вовсе выглядеть идиотом.

Джеки выдохнула и закрыла лицо руками.

—Я думала, что ты — шесть маньяков-убийц. У одного из вас был шрам, а у самого

маленького такое противное лицо, как у хорька.

— И ты, естественно, спустилась вниз, чтобы всех нас убить сковородкой.

Не совсем. — Пытаясь справиться с приступом нервного смеха, Джеки привалилась к барной стойке. — Прошу прощения. Я всегда смеюсь, когда испугаюсь.

Это у всех так.

Сначала я подумала, что в дом пробрался вор, затем решила, что мне показалось, а потом... — Джеки икнула, — потом я представила, что к нам вломилась банда преступников из Кентукки с главарем по кличке Бубба. Мне нужно попить. — Схватив стакан, она до краев наполнила его водой.

Нэйтан одобрительно кивнул:

Поздравляю, Джеки. Ты явно нашла свое призвание. С таким воображением ты заработаешь миллионы.

Спасибо. — Джеки принялась медленно тянуть воду, одновременно водя пальцем по дну стакана.

А теперь-то ты что делаешь?

Стараюсь избавиться от икоты. Самое верное средство. — Она поставила стакан на стол и подождала минуту. — Видишь? Все в порядке. Теперь твоя очередь отвечать на вопросы. Почему ты бродишь по дому в такое время, в темноте и в одних трусах?

Это мой дом.

Ну да. И трусы тоже симпатичные, кстати. Извини, что напугала.

Ты меня не напугала. — Почувствовав, что снова начинает раздражаться, Нэйтан нагнулся и поднял с пола сковороду. — Я собирался залезть в джакузи и решил сначала налить себе выпить.

А, ну это все объясняет. — Джеки сжала губы, пытаясь не захихикать. Неподходящий момент для смеха. — Хорошо провел время?

Что? А, да. Отлично. — Ужасно, подумал Нэйтан, заметив, что на Джеки нет ничего, кроме просторной футболки с полинявшим портретом Моцарта на груди. Он старался не отводить взгляд от ее лица, но получалось плохо. — Ну, возвращайся в постель. Не стоит беспокоиться из-за меня.

Да все нормально. Я тебе налью.

Я сам могу. — Нэйтан перехватил ее руку, не дав открыть шкафчик/где стояли напитки.

Незачем так злиться. Я же извинилась.

Я не злюсь. Иди спать, Джеки.

Ты не можешь воспринимать меня спокойно? — промурлыкала Джеки, дотронувшись до его щеки. — Это мило.

Да, я не могу воспринимать тебя спокойно, и это совсем не мило. — Она смыла

всю косметику с лица, но слабый запах духов остался. — Возвращайся в постель.

Пойдешь со мной?

Глаза Нэйтана чуть сузились.

Ты заходишь слишком далеко.

—Это всего лишь предложение. — Честный, благородный мужчина, презирающий себя за бесчестные намерения, — вот как он видит себя в этой ситуации, подумала Джеки,

и сердце ее сжалось от нежности. — Нэйтан, неужели это так трудно понять? Я люблю

тебя и хочу заняться с тобой любовью.

Он не хотел этого понимать, не мог позволить себе понять это.

Что мне действительно трудно понять и во что невозможно поверить — это то, что можно влюбиться, зная человека всего несколько дней. Все не так просто, Джек.

Иногда очень просто. Вспомни Ромео и Джульетту. Нет, это плохой пример, учитывая, как все закончилось. — Губы Нэйтана притягивали ее взгляд. — Прости, кажется, я не могу сейчас привести более удачный пример, потому что думаю исключительно о тебе.

Сердце Нэйтана провалилось куда-то в желудок.

Если ты пытаешься все усложнить, тебе это удается.

Я справлюсь со сложностями. — Она придвинулась ближе. Их тела соприкоснулись, Джеки прикрыла глаза. — Поцелуй меня, Нэйтан. В данном случае даже мое воображение пасует перед действительностью.

Он хотел сказать что-нибудь резкое, выругаться, но вместо этого приник к ее рту. С каждым разом это было все слаще, все острее, все труднее забывалось. Нэйтан понимал, что проигрывает. Поддавшись искушению один раз, практически невозможно остановиться. И непонятно, чем все это может закончиться.

Джеки была опасна, как наркотик для человека, всегда отличавшегося ясностью мышления и презиравшего вещества, воздействующие на сознание. Как будто ты твердо стоял на ногах и вдруг почва под тобой начала оползать.

И она была обнаженной под этой свободной футболкой. Обнаженной, мягкой и теплой. Он гладил ее, пробовал на вкус, не обращая внимания на загоревшуюся в мозгу предостерегающую красную лампочку.

ОПАСНОСТЬ! ВЫ ДЕЙСТВУЕТЕ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК!

На свой страх и риск. Он всегда тщательно просчитывал возможный риск, взвешивал плюсы и минусы, за и против, прогнозировал исход и лишь потом делал первый шаг. Но тело было как будто специально создано для него, для его рук, его удовольствия. Этого никак нельзя было просчитать; каждый раз, когда они приближались друг к другу, результат был непредсказуем.

Как легко не думая совершить следующий шаг. Беззаботно, опрометчиво. Джеки шептала его имя, гладила его спину, бедра. Его руки проникли под тонкую ткань футболки, он чувствовал каждую впадину, каждый изгиб ее тела. Оно казалось таким знакомым, родным, и в то же время острота и свежесть ощущений пронизывала насквозь, кружила голову.

Он хотел войти в нее, затеряться в ней, забыть обо всем. Это было бы так просто. Податливое, горячее, жаждущее любви тело прижималось к нему все теснее. Ее жар — он знал, догадывался, что она такая, — сводил его с ума. Никого и никогда Нэйтан не хотел больше.

Где-то на задворках его сознания будто захлопнулась дверь и повернулся ключ в замке. В последней попытке защитить их обоих Нэйтан оторвался от Джеки.

—Подожди.

Вздохнув, Джеки приоткрыла глаза:

—Ммм?

Если она будет продолжать так смотреть на него, он просто распадется на части. Или разорвет на ней к чертовой матери эту футболку.

—Послушай, я не знаю, почему все это с нами происходит, но мы должны остановиться. Не буду отрицать очевидного — я хочу тебя. Но я еще не настолько сошел с ума, чтобы ввязываться в то, что сделает нас обоих несчастными.

Ты полагаешь, что если мы займемся любовью, то будем несчастны?

Да. Потому что это никогда не перерастет во что-то большее. — Джеки потянулась к нему, и он, чтобы остановить ее, положил руки ей на плечи. Черт возьми, да она вся дрожит. Или это он дрожит? — В моей жизни нет места ни для тебя, ни для кого-либо еще, Джеки. И я не хочу, чтобы это место появилось. Не думаю, что ты это поймешь.

Нет, я не понимаю. — Она вытянула шею и коснулась губами его подбородка. — Но если бы я поверила тебе, это было бы очень и очень грустно.