Наши глаза встретились.

— Бьорн! — беззвучно прошептали ее губы.

И тогда я побежал. Я летел по проклятому переулку стараясь обогнать промозглый ветер. Мне нужно схватить ее, обнять, поделиться теплом и увезти из этого дурного места! Но я не успел. Губы Асти вдруг задрожали и слезы хлынули из глаз. Она сделала неуверенный шаг, а потом тоже побежала мне на встречу.

Я только и успел подхватить тоненькое, почти невесомое тело жены. Её отчаянно трясло. Я прижимал ее к себе, а потом понял, что действовать нужно решительнее. Быстро подхватил рыдающую жену на руки и, развернувшись, побежал прочь из переулка. Карета так и оставалась стоять на том же месте где я ее и оставил. Я вскочил в нее и только и успел заметить, как Талек рывком забросил себя на соседнее сидение. Асти плакала просто навзрыд.

Я укутал ее в свой плащ и начал отдавать распоряжения.

— Лекаря, срочно. Успокоительное и снотворное.

— Она ничего не ела со вчерашнего дня. Мне ее Карл так сказал.

— Это еще кто? — рыкнул я.

— Парень, лет шестнадцати. Они вместе живут. Она его воспитывает с десяти лет. Успокойся уже. Нет у нее никого, я навел кое-какие справки. Правда, отчет прочитать, еще не успел. Нахватался по верхам — поспешно сказал друг.

Меня отпустило. Нет у нее никого. И я тут же мысленно схватился за голову. Древний медведь! Да что ж такое то! Я же только успокоился! И вот вместе с первым снегом мне еще и жену принесло! Проклятье! Как все это вывозить то теперь? Мне она не нужна, и проблемы ее тоже не нужны. Только вот почему же я все крепче прижимаю рыдающую Асти к себе, и чувствую, что ничего больше в ближайшее время меня не интересует. Только она.

— Карл, этот. Он со странностями. А еще у нее собака, меланхоличная как глава дома Панд. Чаплином кличут.

— Это всё? В доме еще кто-то живет? — спросил я.

— Да. Только вот я не понял кто. Меня наверх не пустили, но из жилых комнат было слышно звуки, так что думаю, там еще кто-то был. Я выясню.

— Отправь к дому охрану. А еще повара моего отправь. Пускай накормит и собаку и Карла этого и кто бы там еще не был. И выясни про нее уже всё! Я должен знать к вечеру обо всем!

— Понял. А ты что намерен делать?

— Это моя жена! Что, по-твоему, я должен делать? — рявкнул я.

— Я понял, понял. Не злись — примиряюще поднял руки друг.

Мы доехали, и я вместе со своей бесценной ношей быстро выскочил из кареты. Я рванул наверх, перепрыгивая через две ступеньки, а сзади Талек коротко и ясно отдавал распоряжения.

Я пинком ноги открыл дверь в свои комнаты и внес Асти внутрь. Оглядевшись, я усадил жену в кресло и опустился на корточки перед ней.

— Асти? — аккуратно позвал я.

— Бьорн — всхлипнула жена.

— Мне очень жаль, Асти. Эффраим не заслуживал такой участи.

— Бьорн, я ведь просила его. Я же каждый раз говорила ему, что бы он не смел задерживаться допоздна. А он, он… — и слезы снова хлынули сплошным потоком.

— Асти, мы найдем их. Цветочек мой, не плачь. Я обо всем позабочусь.

В дверь очень тихо постучались, и боком вошел Талек. За ним слуги вкатили тележку с едой.

— Асти, милая. Тебе нужно поесть.

— Бьорн, я не хочу — захныкала жена.

— Я понимаю, цветочек. Но ты должна быть сильной. И похороны скоро. Ты должна там быть. Без еды у тебя просто не будет сил ни на что.

— Да. Правильно. Ты прав. Я должна поесть. А потом мне нужно домой — всполошилась жена.

— Обязательно. Вот поешь и пойдешь — согласился я.

Талек выразительно протянул мне бокал с настойкой. Я вскину брови. Талек кивнул на Асти. Так понятно — снотворное и успокоительное.

Я взял в руки чашу с бульоном и протянул Асти. Только вот руки у нее отчаянно тряслись. Я поставил чашу назад на стол и взял ее ладони в свои руки. Холодные! Древний медведь! У нее что? Нет шубы? В такую погоду и при ее комплекции в самый раз в ней выходить на улицу. И где, древний медведь все забери, ее перчатки? Ладно, потом разберусь.

Я взял ложку и поднес ее к губам жены. Так и сидел перед ней и кормил ее из ложечки. А рядом стоял Талек. Хорошо хоть слуг догадался выгнать.

Я скормил весь наваристый суп жене, а потом решительно поднес к ее губам стакан с настойкой. Она сделала несколько глотков и поморщилась.

— Горько — пожаловалась Асти.

— Это что бы ты не заболела, милая.

Жена покорно выпила весь отвар. Я выпрямился и встал.

Вопросительно посмотрел на Талека.

— К ней домой отправил и охрану и вашего повара. Тот, правда, разворчался, что он нанимался кормить тебя, а не псину, но быстро заткнулся.

— Оставь его там ночевать. Он мне пока не нужен. Зачем он вообще за нами таскается?

Талек пожал плечами и продолжил.

— Лекарь сказал, что она проспит до вечера — и кивнул мне на жену.

Глаза Асти и в самом деле были уже закрыты.

— Так. Я уложу жену в кровать, и поедем в полицейский участок. Проведем допрос главного свидетеля. Вечером, к тому моменту как она проснется, я должен быть тут.

— Ты долго? — спросил друг, наблюдая, как я подхватываю Асти на руки.

— Нет. А что? — буркнул я.

— Ну, просто. Жена. Кровать. Уложу спать. Это может быть надолго — со смешком сказал друг, открывая мне дверь в спальню.

— Уволю.

— Разумеется. Только вот кто тебя еще терпеть то будет?

— Пшшел вон.

— Ухожу. Ухожу. Ты кстати в курсе, что я первый раз вижу, как ты улыбаешься за последние лет этак семь? — и, не дождавшись моего очередного рыка, друг вышел, закрывая за собой дверь в спальню.

Улыбаюсь? Да, нет. Быть этого не может. Я не умею. Разучился.

Я аккуратно положил жену на кровать и стал выдергивать покрывало и одеяло. Потом снял с нее плащ. Асти не проснулась. А если она ночью не спала совсем? Хорошо, что я её покормил.

Я принялся расстегивать на Асти платье. Древний медведь! Оно тоненькое и потертое на локтях. Что у нее с деньгами? Почему ко мне не обратилась? Дурочка!

Я стянул платье и залип. Белье было самое простое и дешёвое, но все же качественное. Я в своей жизни видел немало женского белья, но вот сейчас