моя киска не начинает спазмировать вокруг его ствола так сильно, что он стонет.

— Блять. Я не могу больше сдерживаться. Кончай, Брианна. Сейчас же!

Удовольствие нарастает в глубине души. Мой клитор набухает под его прикосновениями, а стенки трепещут вокруг его ствола. Он погружается в меня и выходит, его толчки становятся все более несинхронными. Откидываю голову назад, все мое тело содрогается от его прикосновений.

Пальцы Барда крутят и щиплют клитор, как будто в этом кроется секрет оргазма. Его член бьет по точке джи, как таран, пока я не разрываюсь и не издаю долгий, низкий стон.

— О, боже, — кричу я. — О. Мой. Бог.

— Почти, — прохрипел он. — Я заставлю тебя говорить на неведомых языках.

Я сжимаюсь вокруг него, всасывая его ствол с каждой волной удовольствия, пронзающей мою сердцевину. Бард набухает внутри меня, с ревом достигает кульминации и наполняет мою вагину струями горячей спермы.

— Блять, — он кладет голову мне на плечо, его руки крепко обхватывают мою талию. — Ты невероятна.

— Ты тоже, — говорю я.

Одна из рук Барда тянется вниз, чтобы погладить мой живот.

— Я имел в виду каждое слово.

— Хм?

— Я хочу просыпаться рядом с тобой до конца своих дней, — он проводит нежные круги по моей коже. — И серьезно хочу, чтобы ты родила мне ребенка.

 

Глава 18

Я облокотилась на джакузи, будто без костей, а в ушах звенят слова Барда. Он серьезно говорил, что хочет меня и хочет, чтобы я родила ему ребенка.

В глазах мелькают пятна, и я жмурюсь. Как бы я ни хотела Барда, я пережила слишком много разочарований, чтобы принимать все сказанное кем-то за чистую монету.

Его тело тяжелым грузом прижимается к моей спине, и только оно не дает мне рухнуть на пол. И огромный член, зажатый в моей киске и не подающий признаков разрядки.

Он пульсирует, заставляя мои внутренние стенки сжиматься вокруг. Бард двигает бедрами, проникая все глубже.

С моих губ срывается стон.

— Пожалуйста, не говори мне, что ты готов к еще одному раунду.

— Ты так на меня влияешь, — он покусывает мою шею, наполняя искрами удовольствия.

— Черт, — стону я. — Разве у парней твоего возраста не бывает рефрактерного периода?

Его глубокий, насыщенный смех гулко отдается в моей спине, наполняя головокружительным ощущением тепла.

— Мне всего тридцать девять.

Ах. Вчера вечером Бард упомянул, что Коннор был зачат во время секса на одну ночь, который он даже не помнит. Возможно, это объясняет, почему мой бывший счел хорошей идеей предать своего отца. Я бы никогда так не смогла, хотя мой папа - бесконечный источник разочарований.

В животе у меня урчит, и Бард замирает.

— Голодная?

Я потираю живот.

— Секс помогает сжигать калории.

Он прижимается к моим бедрам с неохотным стоном.

— Как бы я ни хотел остаться внутри твоей сладкой киски, мне также нужно, чтобы ты была сыта.

Мои мышцы сжимаются вокруг его эрекции, словно желая удержать его внутри себя навсегда. Я склоняю голову, удивляясь, как одна часть меня может быть такой сосредоточенной, в то время как остальная часть моего сознания находится в смятении.

Бард вытаскивает член, оставляя во мне ощущение пустоты. Он берет мою поднятую ногу и осторожно ставит ее на пол.

— Ты можешь ходить? — спрашивает он, в его голосе звучит легкое веселье.

— Думаю, да, — повернувшись, делаю первый шаг, но нога, на которую я опиралась, подгибается.

Бард ловит меня, прежде чем я падаю, и заключает в свои объятия.

— Похоже, я тебя измотал. В будущем буду осторожнее.

В будущем.

Сердце замирает, и я с трудом сглатываю, стараясь смотреть куда угодно, только не в его мерцающие голубые глаза.

Он говорит все правильные вещи, ведет себя как идеальный джентльмен и строит фантазии, которые звучат слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я не могу отличить человека, который говорит от чистого сердца, от человека, который пытается утешить.

В воздухе раздается слабый гул, и мой взгляд устремляется на залитый солнцем сад, где мужчина за рулем похожего на трактор автомобиля подстригает газон. Скошенная трава взлетает в воздух, образуя облака зеленого тумана.

Это напоминает мне нашу сегодняшнюю ситуацию - чудесную, волшебную, мимолетную.

Бард несет меня к балконным дверям, отводя взор от лишних глаз.

— Ты в порядке

— Да, — отвечаю я со вздохом.

Он приглаживает мои волосы и заправляет прядь за ухо.

— Это не похоже на восторженное «да». Тебе больно?

Я качаю головой.

Бард несет меня через гостиную, усаживает на диван и опускается на колени у моих ног, так что я вынуждена смотреть ему в лицо.

— Что-то не так.

Я поджимаю губы. Неужели он не может проигнорировать, как все остальные? Почему он должен сдирать с меня все слои и требовать, чтобы я рассказала о своих чувствах?

— Я что-то сделал? — он удерживает мой взгляд, ища в глазах ответ.

— Ты не можешь всерьез говорить о том, чтобы я забеременела, — говорю я.

Он берет мою руку и поглаживает большим пальцем костяшки пальцев.

— Если ты об этом беспокоишься, я могу послать одного из своих людей за экстренной контрацепцией...

— Дело не в этом, — отвечаю я.

— Брианна.

В его голосе есть резкость, которая пробивает мою нерешительность и заставляет выкладывать свои секреты. Бард говорит, как человек, привыкший получать ответы любой ценой.

— Почему ты хочешь ребенка именно сейчас и почему именно от меня? Это какая-то извращенная месть?

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он.

— Тебе не кажется ироничным, что бывшая девушка Коннора пойдет тебе на замену?

Черты лица Барда напрягаются. Это незначительное выражение, но я замечаю, что от волнения оно переходит к чему-то более мрачному.

— Это не попытка навредить Коннору. То, что я запланировал для него, будет гораздо хуже, кража девушки, — говорит он.

Я сопротивляюсь желанию спросить, потому что мне больше нет дела до бывшего. Его измена помогла мне увернуться от нескольких пуль.

— Тогда почему ты хочешь ребенка? — спрашиваю я.

— Я никогда не знал, каково это - быть отцом, пока Коннор не появился у моей двери, заявив, что он мой сын, — отвечает он с гримасой. — Когда я смирился с этим, то понял, что многое упустил.

—