Часто пишут, что Дамель похоронен под алтарем костела Воздвижения Святого Креста на Кальварийском кладбище или в крипте этого костела.

Факты таковы. Художник умер 30 августа 1840 года, костел строился в 1839—1841 годах. Сырокомля же говорит о часовне, возведенной в начале XIX века.

На известном портрете Ян Дамель напоминает Рембрандта, того, который держит Саскию на коленях. Полноватое добродушное лицо... По отзывам, характер у него был действительно жизнерадостный, легкий. Как-то Дамель, бедный адъюнкт Виленской академии, обратился к доктору в страхе: не развивается ли от скудных условий жизни чахотка? Доктор взглянул на коренастого пациента и «успокоил»: тот скорее умрет не от чахотки, а от водянки или апоплексии. Так в свое время и случилось.

В Виленском университете изобразительное искусство преподавали такие зубры, как Ян Рустем, бывший королевский скульптор Лебрен, английский гравер Джозеф Сандерс, Франциск Смуглевич. И все бы хорошо, но к живописцам отношение еще сохранялось как к ремесленникам. И зарплаты профессоров кафедры живописи и рисунка были ниже, чем у других. Дамель, сын курляндского купца-саксонца, вынужденный учиться своим коштом, подзарабатывал как мог. Хорошо хоть, скромное жилище бесплатное — его студентам предоставляли пиары. Зато вольнодумие в тусовке творческой молодежи процветало: «Их разговоры были столь же свободны, как и их нравы, а философия такая, что вспомнить сейчас страшно». Ну и, как признавался Ян Дамель в письме к другу: «Нягледзячы на тое што жыву у айцоў-піяраў, гэта не перашкаджае мне іншым разам выпіць і закахацца».

Вот там, в «общаге», Ян Дамель и познакомился с человеком, который стал его самым близким другом и разрушил его жизнь — Игнатом Цейзиком.

Итак, Дамель получает должность вице-профессора, которая еле позволяет сводить концы с концами. Много рисует, особенно портреты. При этом пишет Цейзику, который женился и поселился в имении, что иногда получает заказы от таких людей, что лучше бы их физиономии дерьмом замазал. Но что ж делать?..

Берет заказы и на иконы. Но и здесь сталкиваются стремление художника к художественной правде и стереотипы. Сырокомля упоминает в описании Несвижского храма: «Направа бачым алтар тонкай работы — першых гадоў нашага стагоддзя, у ім карціна Дамэля з выявай Св. Канстанцыі ці Гэлены з крыжам, у даўнейшых строях... Касцёльнае кіраўніцтва, ці то знайшоўшы ўборы Св. Гэлены занадта сучаснымі, ці то таму, што, як кажа паданне, рысы святой на ёй узяты з твару княжны, не дазволіла яго асвяціць».

И тут пришел Бонапарт. Нужно сказать, что многие на землях поглощенной Российской империей Речи Посполитой верили, что он поможет государству вернуть самостоятельность. Когда французские войска вошли в Вильно, университетские преподаватели разделились. Одни приветствовали корсиканца, другие — напротив.

Ян Дамель Наполеону искренне симпатизировал. 15 августа 1812 года, в день рождения французского императора, в Вильно устраивали большие торжества, и Дамель стал их художником-оформителем.

Конечно, потом — крах иллюзий: Бонапарт думал о собственной власти, а не о чьих-то свободах. Дамель успел нарисовать картину, как французские войска входят в Вильно, и начал, так и не закончив, как те же войска отступают...

Спустя несколько лет ряды профессуры начали «чистить» от тех, кто сотрудничал с французами. Сняли ректора Яна Снядецкого. Дамель в это время жалуется Цейзику на гнетущую атмосферу, далекую от творчества. Нет денег нанять натурщиков, нечем платить за квартиру — иногда приходится рассчитываться рисунками. Дамель мечтает уехать в Санкт-Петербург. Но вместо этого попадает в минскую тюрьму. Причем благодаря Игнату Цейзику.

Денег тому тоже вечно не хватало. Игнат делал много прекрасных вещиц — от ваз до табакерок, был прекрасным гравером, то есть заработать умел. Но при этом без счета раздавал деньги нищим, вкладывался в удивительный сад возле дома.

Беда началась с того, что Цейзик стал подделывать театральные билеты — в то время они были дороги, а Виленский театр популярен. Афера прошла удачно. И логичным образом переросла в подделку купюр.

Кстати, фальшивые деньги — это было оружие. Наполеон вез в Россию 34 воза поддельных банкнот, которые от настоящих отличались... более высоким качеством. И когда Цейзика изобличили, тот заявил, что подделывал купюры, дабы ослабить Российскую империю. Насколько это было правдой, неизвестно. Во время обыска нашли переписку с Дамелем. Поскольку следствие упорно искало крамолу, то в письмах ее и обнаружило. В феврале 1815 года Дамеля арестовали по обвинению в сообщничестве.

Участвовал ли действительно Дамель в подделке денег? Мнения расходятся. Скорее всего, с художником расправились по политическим мотивам — мало того что за ним тянулся шлейф сторонника Наполеона, громили масонов. Ян Дамель не только входил в тайное общество, но и расписывал его штаб-квартиры. Приговор гласил: «Виленской академии рисовального учителя Дамеля, жившего с Цейзиком в тесной дружбе и имевшего с ним переписку в весьма темных выражениях, дававшего Игнатию Цейзику свой паспорт на выезд за границу и доставлявшего ему в разное время веленевую бумагу, из которой сделаны были ассигнации, оставя в сильном подозрении к предупреждению на будущее время могущих произойти от него вредных последствий, сослать в Сибирь на поселение».

Дамель оказывается в Тобольске. И здесь выручает искусство: делает портреты, расписывает сибирские костелы. Даже отправляется в ознакомительное путешествие по куда более глухим углам: Иркутск, Томск, Енисейск... Кроме рисунков, оставляет «Дневник из путешествий в Сибирь». Вернувшись из мрачного тура, Дамель находит Тобольск вполне уютным. Относительно вольная жизнь возможна благодаря дружбе с генерал-губернатором графом Михаилом Сперанским, образованным «начальником Сибири». Тот и ходатайствовал о досрочном освобождении художника.

А Игнат Цейзик из-под стражи сбежал. Поехал в Вену, затем — на Подол. Будучи изловлен во второй раз, получил «путевку» на Нерчинские рудники. Но его талант по изготовлению редкой красоты вещей так покорил начальство, что Игнат тоже получил относительную свободу. Дивное блюдо его работы даже было подарено наследнику престола. Женился второй раз, родились сыновья... Но вновь, уже в шестьдесят лет, занялся подделкой денег! Сменив, правда, материал — чеканил серебряные монеты. Результат — попал на Акатуйский рудник. Отработав десять лет под землей, вновь вернулся к творчеству. Брал среди прочего заказы на изготовление статуй Будды для бурятов. Причем ходят слухи, что опять попытался подделывать деньги!

Проведя два года в Сибири, Ян Дамель возвращается. Однако не в Санкт-Петербург и даже не в Вильно, а в Минск, насчитывавший в то время 30 000 жителей. Здесь у художника хорошие друзья, в том числе Юрий Кобылинский, секретарь Минского дворянского депутатского собрания. Знаменитая Кальварийская брама возведена им в память умершей жены, а спроектировал ее Дамель. Кобылинский предоставляет другу