Государство Израиль исходит из того, что борется за своё выживание, и лучше выживать незаконными способами, чем умереть с чувством собственной правоты. Один из создателей и многолетний руководитель “Моссада” Иссер Харель был категорически против вывода “Моссада” “в белую”. Он считал, что “Моссад” должен действовать как криминальная структура, за которую никакой законодатель, никто “чистенький”, ответа не несёт.

В Израиле “Моссад” и вообще спецслужбы пользуются абсолютным доверием квалифицированного большинства населения. В ходе политической борьбы партии, которые обвиняют друг друга во всех смертных грехах и имеют диаметральные взгляды на все основополагающие вопросы безопасности, экономики, религии, политики, – ни одна из них, тем не менее, не собирает электоральный капитал на разности мнений в обществе о подконтрольности спецслужб. Есть консенсус, что спецслужбам нечто делегируется…

Доверие – безграничное, порой даже чрезмерное – которое есть у израильского общества к своим спецслужбам, это доверие заслуженное. Если бы я, живя в России, на минуту попробовал так доверять российским органам, которые называются правоохранительными, – этой милиции, этой прокуратуре, этому ФСБ, – как я доверяю израильским спецслужбам, находясь в Израиле, мне надо было бы пойти и показаться психиатру или сдать тест на IQ. Потому что это идиотизм – ждать от российского милиционера, что он будет заниматься тем, чем занимается его израильский коллега. И как от спецслужб, про которые известно, что они участвуют в решении экономических вопросов не только в интересах политического заказа, но и в интересах личного обогащения, – ждать щита от террора? А если террор заплатит им лучше, чем казна?..

[22.05.1992. “Время”]

На пресс-конференции в тель-авивском доме журналистов “Бейт-Соколов”, где было заявлено о создании Национального движения за демократию и алию (ДА), лидер нового движения Юлий Кошаровский произнёс фразу, от которой меня, мягко говоря, покоробило. “Как можно говорить о настоящей демократии, если 10 % населения (новые репатрианты. – А.Н.) являются гражданами как бы «условно»?” – риторически спросил лидер движения репатриантов.

Будучи знаком с Юлием Кошаровским лишь заочно, я, по отзывам общих знакомых, привык считать его человеком разумным и рассудительным. Поэтому фраза о 10 % меня озадачила: неужели действительно уважаемый лидер ДА верит в существование общества, где 10 % дискриминируются, а остальные 90 % полноправны? Неужели он считает, что до 1989 года в стране 100 % граждан были полноправны, а потом приехали вдруг за два года 400 тысяч новых репатриантов и породили проблему бесправия? Неужели всерьёз полагает г-н Кошаровский, что проблема прав человека в Израиле – это сугубо репатриантская (10 %) проблема, которую можно решать исключительно созданием отдельной репатриантской партии и принятием отдельного “Закона об алие”, уравнивающего “нас, бесправных”, с “ними, полноправными”?!

Являясь новым репатриантом в большей степени, чем кто-либо из членов списка ДА, я вижу, что проблемы (в том числе юридические), с которыми я сталкиваюсь как новый гражданин Израиля, являются мизерными в сравнении с тем бесправием, настоящим и беспросветным, в котором я пребываю наравне со всеми израильтянами, ватиками и сабрами. Я бесправен перед лицом всемогущих монополий, опекаемых государством картелей, торговых сетей, профессиональных союзов, перед армией чиновников, каждый из которых росчерком пера может решить мою судьбу, после чего обжалование займёт долгие годы… Я беззащитен перед управлением телевидения и радиовещания, перед Еврейским агентством, взявшим с меня кабальные обязательства, перед раввинатским судом, где три человека, не знакомых с русским алфавитом, спорят о содержании документов, выписанных на русском языке…[30][31]

Кстати, история Родни Кинга, вызвавшая расовые беспорядки в Лос-Анджелесе и возмущение всей американской общественности, в Израиле скорее всего не дошла бы до суда: израильские полицейские, пытавшие электрическим шоком подростка, заподозренного в квартирной краже, отделались недавно дисциплинарным взысканием. Когда эта история сделалась предметом обсуждения в кнессете, высшие полицейские чины (сначала отрицавшие сам факт истязаний) сказали, что они возмущены, но делать нечего: мальчика пытали слишком давно – около года назад, так что для столь лёгкого проступка уже истек срок давности. Подросток, кстати, был стопроцентный сабра.

Корень моего – не репатриантского, а общегражданского – бесправия заключен, на мой взгляд, в отсутствии конституционных законов, защищающих права и достоинство человека – не репатрианта в первые два-три года жизни в стране, а именно человека. Эту проблему уже давно (и нельзя сказать, что безрезультатно) пытаются решить израильские либералы всех цветов политического спектра – от Рафуля, Йоаша Цидона и Дана Меридора справа, Ицхака Модаи, Хаима Рамона и Шимона Шитрита в центре до Амнона Рубинштейна, Авраама Пораза и Деди Цукера слева, не говоря уже о профессоре Райхмане, чья организация “Хука ле-Исраэль” (“Конституция – Израилю”) не участвует в парламентских играх, оставаясь вне политики. Если я хочу, чтобы юридическая ситуация в Израиле изменилась, я должен своим голосом помочь тем израильтянам, которые давно и последовательно за это борются, а не создавать им всем конкуренцию, основывая отдельный этнический список, избиратели которого подогреваются рассказами о репатриантских обидах и унижениях и питаются мифами о том, что все местные – угнетатели всех приезжих и приструнить их может лишь “Закон об алие”.

Это не гипербола: я собственными глазами читал в популярнейшей русскоязычной газете утверждение, будто бы в Израиле действует “закон, по которому новому репатрианту за ту же работу платят меньше, чем ватику или сабре”. Конечно, от Юлия Кошаровского такого не услышишь, но родство между рассуждениями о “бесправных десяти процентах” и мифами о существовании “дискриминационного закона” совершенно очевидно. “Права репатрианта”, на мой взгляд, – приманка, вымысел, который объективно (независимо от намерений руководства ДА) может лишь отвлечь новоприбывших от борьбы за права человека и гражданина. Это моё личное мнение, подтверждённое некоторым опытом жизни в стране и знакомством с её институтами.

Однако действительность преподносит сюрпризы, от которых даже мне, при всех моих твёрдых убеждениях, порой становится не по себе. На этой неделе, буквально в день регистрации движения ДА для участия в выборах, произошли два события, которые, к величайшему моему прискорбию, нельзя квалифицировать иначе, как дискриминация репатриантов. Оба почему-то произошли со мной лично за день до того, как ими занялась израильская печать.

…Иерусалимский военкомат полтора года решал вопрос о сроках моего призыва в армию. Одних повесток для прохождения службы я получил четыре штуки. Одна из них предлагала мне явиться на сборный пункт с вещами 2 июня, другая – 15 июня. Я всё же решил заблаговременно позвонить и проверить, какая из повесток самая правильная. Ответ удивил: никакая. Оказывается, Армия обороны Израиля вообще не нуждается в моих услугах. Почему? “Я не имею возможности дать объяснения по этому вопросу”, – сухо заявил мне сотрудник военкомата 17 мая. А на следующий день израильские газеты вышли с заголовками: “ЦАХАЛ решил отказаться от призыва новых репатриантов по соображениям экономии”.