Все это мне что-то напоминало. Что-то недавно виденное…

Я оперся ладонями о землю, чтобы подняться, и уши едва не заложило от оглушительного треска. Повсюду вокруг меня были рассыпаны то ли чешуйки, то ли скорлупки, в которых лишь при долгом и внимательном рассмотрении можно было опознать иссохшие остатки стручков. Тех, что еще совсем недавно висели на вьющихся стеблях горошка. Самого нежного на свете, если, конечно, демон верно понял и тщательно выполнил желание старого садовника.

Демон. Растения. Желание. Плевок. Тайные питомцы Элсы. Жидкости измененного тела…

Знания, старые и вновь приобретенные, закружились хороводом, чтобы в какой-то момент резко затормозить и, столкнувшись, слиться друг с другом в единое и довольно стройное объяснение происходящего. Точно так же выращивали бракки и растения для всевозможных зелий, используя…

Хотя чем именно одержимый поливал эти грядки, я не имел ни малейшего желания предполагать, а вот избавиться от порождения чужого мира был не против, но пока не видел иного способа, кроме как снять с себя кожу. Правда, без нее было бы несколько затруднительно продолжать жить и, что особенно важно, действовать. Например, наконец-то встать на ноги и двинуться к дому, поскольку события явно не собирались ждать меня даже лишнюю минуту.

Мы оказались у порога почти одновременно, но если я старался двигаться, не издавая лишнего шума, то садовник ни от кого не таился, шел, насвистывая отнюдь не печальную песенку, и чем-то позвякивал. Как выяснилось, кошельком, полным монет. Мешочком, который выпал из пальцев, разжатых болью, когда острие лопаты вонзилось вновь прибывшему чуть ниже коленного сгиба, как раз прямо под закатанную штанину.

Разъяренный вой мог бы привлечь ненужное внимание к происходящему, вот только я сильно сомневался, что кто-то придет садовнику на помощь, даже если расслышит крики сквозь плотные завесы сочной зелени. Да и демон, похоже, не ожидал никакой подмоги, потому что на четвереньках дополз до кошелька и, не поворачиваясь, швырнул его в мою сторону.

– Забирай! Все забирай!

Сражаться одержимый не собирался. Скорее, намеревался пробраться в дом, к своей любимой отраве, и надеялся, что монеты успешно отвлекут грабителя на это время. Поэтому весьма удивился, почувствовав холодную острую сталь на икре другой ноги.

– Что тебе надо? Еще денег? Хорошо, я сейчас их принесу. Или сам сходи: они в доме, там, в задней комнате…

– А еще там наверняка найдется несколько кувшинов с дивно пахнущим вином, от которого никто не сможет отказаться.

Он не узнал мой голос, потому что почти не слышал его прежде, зато намек не мог не понять. И все же, когда обернулся, искаженное болью лицо отразило куда больше удивления, чем страха. Особенно при виде россыпи лиловых шариков на моем теле.

– Не знаю, о чем ты думал, когда растил тот горошек… Или о чем думал человек, чье желание ты исполнял, но помимо нежности у этого растения оказалось полным-полно других свойств. Полезных, как выяснилось. В определенных обстоятельствах.

– Невозможно… – выдавил из себя садовник, во все глаза глядя на давнее дело рук своих, помешавшее осуществлению дела нынешнего.

Оно было скучным, то, что неумолимо надвигалось на нас обоих. И я с удовольствием позволил скуке разлиться в собственном голосе:

– Что, не все и не всегда идет как задумано?

– Пусть ты и выжил, это ничего не изменит!

Я тоже так думаю. О многих вещах. Изменить прошлое ведь вообще невозможно, так что тут наши мнения счастливо совпадали. Что же касается будущего…

– Разве?

– Ты ведь хочешь узнать, что случилось с тем… с той девчонкой?

Теперь он смотрел на меня почти торжествующе. Видимо, решил, что настало время игры по его правилам. Вот только козыри у демона на руках имелись не самые выигрышные.

Я охотно подтвердил:

– Хочу. – А потом, немного подумав, добавил: – И узнаю.

Он ответил так, как и следовало ожидать, – попытался перейти в наступление:

– Я не собираюсь тебе помогать!

А я и не рассчитывал узнать у демона что-то важное. В большинстве ответов он наверняка бы солгал, а у меня не было времени копаться в куче дерьма, чтобы выбрать из нее жемчужины. Но то, что могло быть похоже на правду, надо было заполучить. Любыми способами, желательно, скорыми и действенными.

– Неужели?

– Сейчас начнешь пугать меня смертью, да? Так вот, не трать силы понапрасну: я не боюсь умирать. Ты ведь знаешь, кто я? Смерть всего лишь вернет меня домой. Вернет с таким могуществом, которое ты даже не можешь себе представить… Давай не медли! Я так соскучился по дому!

Его слова были похожи на правду. В том, что касалось отсутствия страха. Боль смерти можно потерпеть, если следом тебя ждет воскрешение. А если нет?

Я снял с крюка у двери моток тонкой веревки, которым, наверное, подвязывали кусты. Растянул витки пошире, потом бросил на ступеньку и ударил острием лопаты, разрубая волокна. Демон насмешливо предположил:

– Собираешься меня связать?

– Почти угадал.

Лопата была наточена превосходно: прошла через коленный сустав легко, без малейшего напряжения. Садовник снова взвыл, провожая взглядом отрубленную ногу, скатившуюся по ступенькам вниз, и проскрипел сквозь зубы:

– Ты ничего этим не добьешься!

Как знать. Передо мной ведь стояла не одна лишь цель разговорить несговорчивого собеседника. А вторая… Вторую я благополучно достигал. Удар за ударом.

– Посмотрим.

Он отпрянул назад, но не ушел от новой встречи со сталью. Прокусил губу, стараясь справиться с новым приступом боли, а потом, глотая кровь, растерянно простонал:

– Зачем ты это делаешь? Я же сказал, что не боюсь смерти!

Да, и это представляло для меня проблему. Правда, не настолько большую, как если бы речь шла о человеке, живущем на свете один-единственный раз.

– А я и не собираюсь тебя убивать.

Перерубить локти оказалось еще проще, и демон почти не трепыхался, когда я туго перетянул веревкой обрубки усеченных мною конечностей. Только смотрел, дико расширив глаза, и спрашивал, повторял раз за разом:

– Что тебе от меня нужно?

Когда я закончил, его лицо почти посерело, но кровь остановилась вовремя, и скорая смерть садовнику не грозила, а потому можно было наконец поговорить по душам.

– Ответы.

– Я ничего тебе не скажу!

– Возможно. Но я все-таки попробую спросить.

Он стиснул зубы, стараясь смотреть на меня гордо и неприступно. Вот только большая часть его гордости лопнула как мыльный пузырь, когда прозвучал первый вопрос:

– Тебе известно о существовании Цепи одушевления? Должно быть известно, она ведь так охоча до вас, демонов.