Против воли сердце заколотилось сильнее.

– Но все случилось, как случилось, – прерывающимся шепотом ответила я, боясь поднять на него глаза. А потом все же не выдержала и посмотрела: обычно серые, сейчас его глаза были темными, как грозовое небо, и такими же опасно-притягательными. Знаешь, что молнией шарахнет, а все равно оторваться невозможно.

От дождя его длинные ресницы слиплись стрелочками, став еще темнее, волосы тоже намокли и начали чуть виться на концах, а на щеке по-прежнему была темная полоса. Я не удержалась. Легко провела пальцем, стирая грязь, и Кирилл вздрогнул от моего прикосновения. Я всем телом ощутила, как он дернулся, и интуитивно поняла: не от того, что ему неприятно. Наоборот.

И это так меня ошеломило, что я поцеловала его. Мокрые от дождя губы ощущались прохладными на контрасте с горячим языком, так легко и правильно скользнувшим в мой рот, будто мы просто продолжили начатый когда-то поцелуй, идеально совпадая в нем друг с другом. Меня вело от его умелого напора, пронзало мурашками от втиснутых в меня бедер, от ладони, которая уверенно легла на мой затылок и притянула еще ближе, заставляя углубить поцелуй.

В ушах шумело от биения крови, поэтому я не сразу поняла, что дождь кончился. И как только я это поняла, ко мне будто вернулось сознание. Я отшатнулась от Кирилла, сбросив с себя его руки.

– Крис, – ласково позвал он меня.

– Прости, мне жаль, – я старалась казаться взрослой и циничной, но похоже, что у меня плохо получалось, – я не должна была тебя целовать. Забудь.

– Крис…

– Дождь кончился. Пошли – а то нас там бабушка заждалась.

И не дожидаясь его ответа, развернулась и зашагала обратно к даче.

Если бабушка и поняла, что между нами что-то произошло, то виду не подала. Поохала, что мы промокли, поругалась, что не позвонили ей, потом разогрела обед и быстренько покормила нас. А пока мы ели, быстро доделала оставшиеся мелочи: вынесла на улицу пакет с мусором, перекрыла газ и воду и переоделась.

Внезапной новостью для нас обоих стало то, что бабушка, оказывается, собиралась возвращаться в город своим ходом – на автобусе. Да, да, с пакетом неспелых помидоров, коробкой кабачков и двумя тыквами-переростками. На вопрос, почему она не хочет, чтобы Кирилл ее подвез, бабуля заявила, что это ужасно неловко и вообще она не хочет нам мешать.

Обаятельный Царев в два счета уговорил бабушку ехать с нами, без малейшего недовольства на лице забил багажник своей шикарной машины дарами осени, и мы выдвинулись обратно в город. Бабушке и правда было неловко, она ерзала на заднем сиденье, пытаясь занять там как можно меньше места, и от смущения тараторила всю дорогу, не закрывая рта.

Кирилл вежливо её слушал, задавал уточняющие вопросы, но при этом как будто был не здесь. Лишь изредка он выныривал из задумчивости и бросал на меня тяжелый изучающий взгляд, от которого внутри все вспыхивало огнем. Зачем я его поцеловала? Что за мазохизм? Натертые щетиной губы до сих пор горели, а на языке фантомно ощущался его вкус. И я с ума сходила, потому что хотела еще. Ужасно хотела.

– Вот тут останови, Кирюша, не заезжай во двор, я сама дойду, – засуетилась бабушка.

– Баб, ну чего ты, – протянула я раздраженно.

– Даже не думайте, Лидия Михайловна, я до дома вас довезу, – твердо возразил Кирилл, никак не отреагировав на уменьшительную форму своего имени.

Он помог ей дотащить до квартиры урожай и даже совершил невозможное: отбрехался от двух кабачков, которые бабушка вознамерилась ему вручить. Я его после этого прям зауважала, на моей памяти еще никому этого не удавалось. Бабушка явно прониклась к Кириллу. Жаль. Будет теперь меня про него спрашивать постоянно, а он ведь со мной ненадолго. Только до тех пор, пока ему не надоест добиваться того, что он от меня никогда не получит. Или все же… получит?

– О чем задумалась, Мышонок?

Я вздрогнула от его голоса и поняла, что сижу, уставившись в лобовое стекло.

– Ни о чем, – торопливо ответила я, – спасибо за помощь. Отвезешь меня домой?

– Нет, здесь брошу, – саркастически отозвался Кирилл, заводя машину, а потом вдруг невзначай обронил. – Кстати, я тут живу недалеко.

Я напряглась.

– И?

– Без «и». Просто говорю, что живу тут недалеко. Если хочешь, можем заехать. Кино там посмотреть или музыку послушать.

– Музыку? – ядовито переспросила я. – Серьезно? И когда же мы будем ее слушать – до или после?

– Во время, – невозмутимо отозвался Кирилл. – Есть у меня пара огненных треков, под которые давно хотел с кем-нибудь потра…

Тут он посмотрел на меня и, не договорив, расхохотался.

– Крис, ты бы видела свое лицо! Мышонок, прости, но рано тебе со мной шуточками ниже пояса обмениваться, вот правда. Ты от любого намека моментально краснеешь.

– Тут просто жарко! – попыталась оправдаться я, чувствуя, как горит лицо.

– Не заливай, в тачке кондер работает, – усмехнулся Кирилл. – Но ты очень милая, когда смущаешься. Сразу хочется сделать вот так…

И не успела я ничего ответить, как он потянулся ко мне и поцеловал. Вкусно, жадно, правильно, как-то так, что невозможно было не ответить. Я простонала и послушно разомкнула губы, впуская его. Насладившись этим первым, немного диким поцелуем, дальше Кирилл никуда не торопился: перетянув меня к себе на колени, целовал долго и нежно. Губы, щеки, веки, шея, руки – казалось, он коснулся меня везде, умело выцеловывая узоры на коже, которая стала до болезненности чувствительной.

– Мы…договаривались…что…ты, – я не могла связно говорить и лишь горячечно выдыхала отдельные слова, едва сдерживая жалобные стоны, – не будешь…трогать…

– Ты первая начала, Мышонок, а я не железный, – Кирилл длинно лизнул меня от шеи до чувствительного местечка за ухом, и я замычала от удовольствия, окончательно потеряв всякую способность соображать. Он сносил мне крышу начисто, со всеми моими принципами, установками и правилами. Ничего не оставалось, кроме слепого глупого желания тыкаться в него носом, словно котенок, дышать им и сладко вздрагивать, принимая его ласку.

– Я еще раз повторю свое приглашение, – голос Кирилла звучал мягко, хрипло, в нем слышались опасные кошачьи нотки, – не буду обещать, что обойдется без приставаний. Но обещаю, что любое твое «нет» сразу все остановит. Будет только то, что ты хочешь.

Я тяжело дышала, как загнанный оленёнок, и таращилась на него огромными и наверняка испуганными глазами.

– Соглашайся, Мышонок, – он ласково коснулся губами моего запястья и, выдохнув, прижался к пульсирующей жилке, – на диване удобнее целоваться, чем в машине. Отвечаю.

– Ненадолго, – я отняла у него руку и осторожно потрогала пальцем свои зацелованные губы – они были странно горячими на ощупь. – Послушаем немного музыку, и ты меня отвезешь домой.