час работы. Самые низкооплачиваемые рабочие получали в среднем 59 пфеннигов. Итого в месяц зарплата в 100–125 марок считалась довольно приличной, а в 150 уже очень хорошей.

По ценам расклад оказался примерно такой. Буханка хлеба стоила 31 пфенниг, пять килограммов картофеля — 50 пфеннигов, литр молока — 23 пфеннига. Килограмм бекона по 2,14 марки, что было очень дорого. Сливочное масло по 3,10 марки за килограмм тоже казалось большой роскошью. Яйца стоили 1,44 марки за дюжину. Один литр пива стоил 88 пфеннигов, а сигареты — 30 пфеннигов за десять штук.

Большинство немцев жили в арендованных квартирах и платили за аренду около 12 марок в месяц. Еще 5–10 марок тратилось на оплату газа и электроэнергии. Ну, и только 30–50 марок можно было потратить на одежду, обувь, транспорт, здравоохранение, страховку, предметы домашнего обихода и отдых. Короче, не ахти, благо семьи у фон Меркеля не имелось, детей тоже, поэтому можно всё тратить на себя любимого.

А ещё, как агенту, ему выплачивались небольшие суммы от резидента советской разведки, но контакта с ним давно уже не было, и вообще на нём, скорее всего, поставили жирный… крест. На связь он уже давно не выходил, ни с кем не контактировал и сведений особой ценности не передавал.

Последний раз, когда ему удалось что-то существенно отправить, случилось полгода назад. Да и он скорее был агентом влияния, чем ценным добытчиком информации. Завербовали его, как и многих, и оставили в покое, дав возможность глубоко внедриться в ряды врагов, помогали мало и от случая к случаю. Поэтому и денег у него в карманах не водилось. Работали, как говорится, за идею…

— Фон Меркель⁈ — послышалось от окошка, и, прервав свои размышления, Вольфович тут же заглянул в него.

— Слушаю!

— Всё готово. Вот вам ведомость. В коридоре стоит бюро, на нём письменный прибор, распишитесь за получение, — и она сунула ему под нос листки бумаги.

— Ага.

Забрав их, он повернул голову и увидел прижавшийся к стене странный шкафчик, меньше всего похожий на стол. Просто площадка, на которую удобно было положить руки и что-то подписать на узкой и длинной столешнице. С краю на ней стояла жёстко привинченная бронзовая закрытая крышкой чернильница. А рядом с ней такой же закреплённый стакан с тремя перьевыми ручками.

— Donnerwetter! [Чёрт возьми!] — не сдержавшись, выругался он. Писать перьями он не умел. Нет, золотой «Паркер» лежал у него в чемодане почти всегда в былое время, но, глядя на те замызганные чернилами перья, Шириновский чувствовал, что это будет как прохождение первого квеста в новой игре.

Взяв денежную ведомость в руки, пробежался по ней взглядом. В ней он оказался не один. Цифры по порядку указывали на десятки фамилий немцев, что состояли в рядах штурмовиков и получали за это деньги, и весьма приличные.

В графе напротив его фамилии значилась сумма в 200 марок. Сто двадцать марок — зарплата за май, и восемьдесят марок — компенсация за получение тяжёлой травмы. Всё шло отдельной графой. За повышение звания полагалась надбавка ещё в пять марок, но уже со следующего месяца. В общем, не ахти деньги, но и не мелочь. На жизнь одному вполне хватит.

Расписаться ему удалось, хоть и не с первой попытки, благо рядом лежала бумага, на которой он почеркал пару раз, чтобы уж не промахнуться. Да, он привык к своей подписи, а тут нужна совсем чужая, и хоть он и знал её, но одно дело знать, а другое заставить свои рефлексы убраться подальше и повторить подпись фон Меркеля.

Помучавшись, он смог вылепить нужную закорючку, между делом даже вспотев. Отдав обратно ведомость, получил свои двести марок и семнадцать пфеннигов.

Фрау, забрав ведомость, безапелляционно захлопнула перед его мордой окошко. Громко щёлкнул засов с той стороны, и всё стихло. Пожав плечами, Вольфович спрятал деньги в нагрудный карман и пошёл на выход. Спустившись в холл, он невольно остановился, потому как его взгляд упал на ряд размещённых на стенах красочных плакатов. Когда он входил, то не обратил на них внимания, да и не до того ему было, а сейчас заинтересовался. Да и время с настроением позволяло.

Подойдя ближе, он стал вчитываться в написанный текст на разных плакатах. На одном из плакатов был изображён штурмовик со счастливым «арийским» лицом и красовались надписи: «СА — особая организация национал-социалистического движения, не зависимая от партийного руководства и местных парторганизаций»(не партии! — прим. автора) и «СА являются средством для достижения цели. Цель наша состоит в победе мировоззрения, носителем которого выступает НСДАП. Политическое руководство НСДАП определяет задачи СА, которые должны привести нас к скорейшей победе нашей партии».

На другом плакате красовалась организационная структура СА, а рядом с этим плакатом располагался плакат истории создания отрядов СС. Заинтересовавшись, Шириновский стал читать сначала про СА, то бишь, штурмовиков.

И оказалось, что с момента своего существования они были организованы в простейшую ячейку — группу распорядителей (орднеров). После назначения Ганса-Ульриха Клинцша руководителем спортивно-гимнастического отдела НСДАП служба орднеров была преобразована в несколько отрядов-сотен (хундертшафтен).

Ну, а дальше всё опять изменилось. После назначения Германа Геринга командиром СА в 1923 г. им была проведена реформа структуры СА. Отделение (группа) стало низовой единицей СА, как правило, два отделения составляли один взвод (цуг), три взвода составляли, в свою очередь, одну сотню (хундертшафт), четыре сотни и больше организовывались в полк (регимент).

В начале 1923 г. был образован аппарат командования СА. Аппарат состоял из войскового штаба под руководством Адольфа Хюнлейна и организационного штаба под руководством Ганса Георга Гоффманна.

В задачи войскового штаба входило обучение штурмовиков, их вооружение, комплектование и учет, связь с боевыми союзами, финансирование, юридические вопросы, связь, работа с прессой. Организационный штаб отвечал за партийные вопросы, вел переписку и контролировал деятельность СА вне пределов Баварии. Кроме этого, в аппарат управления входили отделы транспорта, личного состава и медицинской службы.

В ноябре 1926 г. в организации СА произошли очередные перемены — был создан пост высшего фюрера СА, который занял Франц Пфеффер фон Саломон. Он вновь преобразовал структуру СА и придал ей еще более военный вид. Отделение (шар) стало низовой единицей СА, взвод (цуг) был переименован в трупп, сотни — в штурмы, а полки — в штандарты. Помимо этого, были образованы и более крупные единицы — бригады и гауштурмы. Последние образовывались на территории аналогичных партийных областей — гау. Сейчас командовал пока Пфеффер.

На соседнем плакате расписывалась история и организация отрядов СС,