Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом полежал недолго, глядя на лампу под сеткой и подавляя рвущиеся рыдания. Свидание пробило брешь в напускной твердости, над созданием которой Гэбриел так упорно работал. Снова стало страшно. Он ощутил на себе запахи Эммы – пачули и мяту. Гэбриел посмотрел на часы и поднялся. Взобрался на верхнюю койку и повернулся лицом к стене. Им овладело страстное желание прикоснуться к себе, пока ее ароматы с ним, пока он чувствует ее близость. Скоро все уйдет, он снова останется один, и потому нужно сделать это сейчас. Просто необходимо. Быть может, сыграло роль и вернувшееся ощущение чистоты, но у него появилась эрекция. Ему никогда не требовалось многого, чтобы возбудиться, а сейчас он вспомнил ее бюстгальтер, туфли, ноги, улыбку. Как она медленно прикусывала нижнюю губу, когда смотрела на него из-под длинных ресниц. Через считаные мгновения Гэбриел уже не помнил, где находится, и полностью погрузился в мысли об Эмме, забыв про страх: просто мужчина в своей комнате положил руку на свой член. Гэбриел нежно погладил его, затаив дыхание, потом сжал сильнее, стараясь вспомнить, как это делала Эмма, хотя у него получалось лучше, но сейчас хотелось продлить иллюзию, как будто подруга рядом и именно она трогает его. Гэбриел хотел испытать момент наслаждения и дал себе волю. Не желая испачкать постель или одежду, кончая, он перевернулся на спину. Но как только это произошло, он сразу вспомнил, где находится, и спрыгнул, чтобы помыться и привести себя в порядок, прежде чем дверь откроется и к нему смогут войти. Внезапно его поразила мысль: только так это и будет целых десять лет, или какой там срок определит судья. Лишь он и его рука. Невероятно долгое отсутствие близости с женщиной – вот что действительно пугало его. Не только секса, но и всего остального, что подразумевают отношения с любимой. Простые вещи. Возможность зайти в бар и выпить вдвоем, спать в одной постели, вместе принимать душ.
Однако настала пора выбросить все это из головы. Гэбриел не мог позволить себе роскошь впасть в депрессию. Если она схватит его за горло здесь, он уже не сможет избавиться от ее цепких пальцев. В прошлом он иногда поддавался унынию, позволял ему управлять собой. Но так же без труда и освобождался. Загонял тоску внутрь, сокрушал, уничтожал. И если ему суждено выбраться когда-нибудь из этих мрачных стен, он снова сможет так играть. Но сейчас важно сопротивляться всеми силами.
* * *
Общий сбор! Как в столовой, так и в свободное время Гэбриел старался не смотреть на Ашера. Он заметил, что стоило бросить на него мимолетный взгляд, как они тут же встречаются глазами. Но даже не глядя Гэбриел всегда знал, где находится человек с бородой имбирного цвета – странным образом он присутствовал повсюду. Неизменно маячил на периферии зрения, постоянно наблюдал за ним.
Такие лица встречались и в прежней жизни, хотя и редко. Лица людей, знающих обо всех всё, самые интимные подробности, глубоко личные секреты. Гэбриела не покидало чувство, что от Ашера не скроешь мыслей – он читает их взглядом. Он словно видел насквозь: что Гэбриел сделал, что двигало его поступками, чего он желал. Присутствие Ашера всякий раз рождало душевную тревогу. Казалось, в своем черном сердце он носит нечто зловещее.
Сол и Спаркс не пришли, но Гэбриел был голоден и спустился в столовую один.
Внезапно в очереди на раздачу прямо перед ним появился Ашер, чуть заметно улыбнулся, бросил взгляд на промежность Гэбриела, а затем посмотрел прямо в глаза с проницательной улыбкой.
– Я слышал, твоя подружка – горячая штучка.
– Так и есть, – подтвердил подошедший сокамерник Ашера, тоже похотливо усмехаясь. – Я хорошо разглядел ее в зале для свиданий. Она выглядит, мать твою в глотку, способной на все.
– Эй, заткнитесь, вы оба, – сказал Гэбриел, еще не успев по-настоящему рассердиться, но уже чувствуя, как злость закипает в нем.
Ему не нравилось, что они говорили об Эмме. Будь его воля, он и думать о ней запретил бы.
– Она секс-бомба, верно, Гейб? Может делать всякие грязные фокусы своим милым ротиком?
– Я же просил заткнуться на хрен.
– Держу пари, ты начал дрочить, как только вернулся в камеру, вспоминая ее грязный ротик, верно? Как прошло? Получил удовольствие, а, Гейб?
Прежде чем парень успел хотя бы подумать, что делает, его руки сомкнулись на шее Ашера. Он с силой прижал его к стене. Большие пальцы лежали на кадыке. Ашер был немного ниже ростом, примерно шести футов, но мускулистым, а на его бледных, покрытых веснушками руках отчетливо проступали вздувшиеся вены. Он сложил губы бантиком и вдруг поцеловал Гэбриела, чем окончательно вывел его из себя.
Гэбриел врезал локтем прямо в лицо. Удар угодил в нос, из которого сразу же хлынула кровь. Высвобождение ярости дало выход всем остальным накопившимся эмоциям, и Гэбриел продолжал бить. Ашер выглядел испуганным, но в то же время до странности весело возбужденным. Кровь показалась у него на зубах, очертив каждый красной каймой. Нижняя губа лопнула, и струйка из нее потекла по подбородку и горлу прямо на руку Гэбриелу. Странный человек добился своего. Заставил потерять контроль, полностью забыться в гневе. Гэбриел ощутил сильные удары под колени, его ноги подогнулись, и дубинка обрушилась на плечо. Он сразу же отпустил Ашера.
– Вы оба! Немедленно вернитесь в свои камеры, – сказал Джонсон.
– Все в порядке. Никаких проблем. – Ашер потирал горло и сплевывал кровь на пол.
Его лицо начало опухать, но глумливая улыбка не сходила.
– Я приказал немедленно вернуться в свои крысиные норы! – заорал Джонсон.
– Слушаюсь, сэр, – отозвался Ашер и улыбнулся надзирателю, но Джонсон продолжал мрачно смотреть на него.
Быть может, Гэбриел ошибался по поводу увиденного той ночью. Он посчитал, что встреча заключенного и надзирателя носила сексуальный характер. Ашер явно хотел, чтобы Гэбриел так подумал. Но сейчас не казалось, что между ними есть особые отношения, – по крайней мере со стороны Джонсона.
– Пошевеливайтесь! – снова крикнул охранник, когда Гэбриелу удалось встать на ноги.
Затем Джонсон пинками прогнал его вверх по лестнице прочь от столовой, грубо запихнул в камеру и запер дверь.
В Гэбриеле все еще бушевала ярость. Стук сердца отдавался в ушах. Он посмотрел на свои окровавленные руки и стянул футболку, чтобы вытереться, но это лишь усилило мерзкое ощущение того, что он испачкался. Он достал чистую футболку и надел ее. Утром надо будет снова принять душ.
Дверь открылась, и появились Барратт с