Михаил говорит, лишить его права на жизнь моей дочери вполне возможно. Только на это требуется время.

Выдохнул с облегчением, а затем стал заниматься подсчетами и понял, что не знаю даты рождения Алисы. Впрочем, время до окончания школы есть.

Уходил я оттуда с легким сердцем, но тревога всё равно не желала меня покидать. Написал Нине, но в мессенджере высвечивалась только одна серая галка. Блин, ладно, зайду к ней в комнату по приходу в общагу. Набрал Алису, но и там не брали трубку. Придется договариваться с ней и играть пару перед родителями. Желательно бы перед этим переговорить с Ниной, чтобы предупредить, но раз обстоятельства складываются таким образом, то скажу ей обо всем позже.

— Глеб, ты звонил? — расстроенный голос Алисы не вызывал у меня никаких эмоций.

— Ты где? Нам надо поговорить.

— Это срочно?

— Да.

— Я у отца, приезжай сюда.

Отключившись, уже через минут пятнадцать поднимался по ступенькам крыльца их дома. Три представителя семейства нашлись в гостиной. У женщин были почему-то зареванные глаза, а вот лицо Михаила было красное и злое, словно у борова.

— А, явился, — чересчур язвительно встретил меня глава семейства, вызывая у меня удивление.

— Папа, чего ты нападаешь на Глеба, он ведь не виноват, что меня побили.

Только сейчас заметил, что лицо Алисы после драки в туалете немного распухло, но не выглядело настолько плачевно, чтобы созывать семейный совет.

— Ну да, как же, не виноват, — хмыкнул ее отец и смерил меня уничижительным взглядом, который, впрочем, меня не трогал.

— Мы наедине можем поговорить? — спросил у Алисы, дергая головой в сторону.

— А ты чего к нам пришел, да еще так поздно? В других местах не привечают?

Агрессия Топоркова вызывала недоумение.

— А что, я уже за своей девушкой придти не могу? — вздернул бровь, глядя на него с вызовом.

Глаза светловолосой расширились, но она поняла всё довольно быстро. Времени объясняться с ней не было, а мне нужно было усыпить бдительность отца. Так что будет лучше, если Топорковы решат, что я встречаюсь с их дочерью.

— Конечно можешь, Глеб, — тут же отреагировала довольная Лилия, как я понял, именно она сватала Алису мне рьянее всего. А затем вдруг добавила ни с того, ни с сего. — Глеб официально пришел в наш дом, чтобы заявить о намерении встречаться с Алисой, не злись на него, Миша.

В этот момент прозвучал стук, словно что-то упало.

Обернулся. Сзади стояла бледная и всколоченная Нина, а около ее ног лежала большая резная шкатулка. Так вот для чего Топоркова так демонстративно произнесла ту фразу.

Глаза Нины были красные и наполнены слезами, а затем она присела на корточки и стала собирать выпавшую бижутерию, больше на меня не глядя.

Подошел ближе, помогая ей со сборами, но когда коснулся ее пальцами, она отшатнулась от меня, как от прокаженного. Черт, и не объяснишься же сейчас с ней при всех, что это лишь игра для родителей.

Достал телефон и показал на него пальцами, намекая, чтобы читала мои сообщения, как я приду в общагу, но, закрыв шкатулку, она подняла ее и направилась к выходу.

— Не обращай на нее внимания. Злится, что мы ее наказали за ее гнусный проступок, — слова Топоркова доносились глухо, как сквозь вату.

— А что случилось? — выпрямился, насилу возвращаясь к ним, хотя хотелось рвануть за Ниной.

— Да она посмела…

— Папа! Не нужно просвещать Глеба в наши семейные дела. Ничего такого не случилось, так что давай больше не будем об этом.

— Ты слишком добра к ней, дочка.

— Ничего такого не произошло. Подумаешь, посидит без новых сумочек месяцок другой, миллионы так живут и не страдают.

Хмыкнул, делая себе заметку взять на себя Нинины расходы. У меня еще осталась заначка после прошлого выигрыша.

Взъерошил волосы. Совсем об игре забыл. Такими темпами никакого призового мне не видать.

— Уже поздно, папа. Нам с Глебом рано утром в школу. Мы пойдем.

Благо, нас задерживать не стали, и разговор с Михаилом отложился на потом. Сил на какие-то объяснения с ним у меня не было.

— Ты меня удивил, Глеб, но рада, что ты принял правильное решение.

Алиса была только рада моему предложению и согласилась, не думая, но возвращаться в общагу нам пришлось вместе, что не укрылось от любопытных учеников школы, которые по какой-то причине тусовались перед общагой. С подозрением глянул на Топоркову, но она и сама выглядела удивленной.

Первым делом по возвращении пошел к Нине, даже стучать не стал, попытался ворваться к ней в комнату, но, как и ожидал, было заперто. Пришлось изворачиваться и, отвлекая коменданта, идти на преступление — воровать ключи. Вот только в комнате Нины не оказалось — она не пришла ни через час, ни утром.

— Вот же капризная девчонка, — простонал утром, лежа на ее постели, когда понял, что так и уснул здесь.

Подушка пахла ее запахом, и я, как маньяк, зарывался в нее носом. Кому сказать — засмеют.

Наверняка Нина осталась в доме отца, расстроенная и заплаканная. Догадалась, что в общаге от меня никуда не деться, и схитрила. Вот только на уроки она тоже не явилась, но бить тревогу я стал уже к вечеру. В груди заворочалось нехорошее предчувствие.

Ни директор, ни завуч насчет Нины ничего не знали, но и сами всполошились, как только я донес до них информацию о ее исчезновении.

Предположения одна хуже другой появлялись в моей голове, и я сто раз пожалел, что пошел на поводу у отца и ввязался в эту авантюру с Топорковыми. Если бы не это, в тот вечер я бы проводил Нину до общаги сам, и сейчас бы она была со мной. В безопасности.

— Пропал также и второй ученик ее класса. Сергей Дьяконов.

Слова директора не внушали мне спокойствия. Только злость, что я ничего не могу предпринять.

Но все мои опасения оказались беспочвенными — Нина оказалась жива. Вот только реальность оказалось куда более жестокой, чем я мог предположить.

— Кто бы мог подумать, Глеб. Нина два дня у него жила. Такая тихоня, а уже успела и одноклассника охмурить. Ты не расстраивайся, Нина всегда такая была, двуличная.

Слова Алисы только вспарывали мне внутренности, причиняя еще большую боль. Ощущение предательства возникло не сразу.

Я еще лелеял надежду, что они с Сергеем этим друзья, но его рука, уверенно лежавшая на ее плече, ее виноватый взгляд, который она старательно отводила, не желая на меня смотреть, говорили сами за себя.

Хотелось сорвать с него наушники и