Она восприняла мои слова по-своему — и правильно:

— Ты хочешь сказать, меня пытались убить? — Ксения почти готова была забиться в истерике.

— Я ничего пока не знаю, — ответила я, понимая, что надвигающуюся бурю не остановить.

— Как же так? Я ведь ничего плохого никому не сделала. За что?

«Вот так. Ничто не остается безнаказанным, даже твоя связь с Никифоровым», — подумала я злорадно и тут же осеклась: человек мог погибнуть, а я радуюсь. «Как не стыдно!» — укор со стороны моего внутреннего голоса был как нельзя кстати.

— Ксения, извини, но у меня мало времени. Надо выяснить, кто убийца, пока еще кто-нибудь не пострадал, — я не надеялась привести ее в чувство, но, как ни странно, получилось.

Ксения сразу же прекратила свои стенания и посмотрела на меня с подозрением. Может, опять хотела сбить меня с толку?

— А с чего ты взяла, что убийца вообще существует? — ее голос был похож… на шипение клубка ядовитых змей.

Я разозлилась:

— В мои планы не входит посвящать в результаты расследования и в свои предположения всех без разбора.

Ксения придала лицу каменное выражение и твердым голосом произнесла, глядя мне в глаза:

— Ладно, не буду тебя задерживать. Просто я хотела сказать, что в день смерти Полины видела, как кто-то вышел из бассейна перед тем, как я туда вошла, — она, похоже, обиделась на мой тон.

— Как этот человек выглядел?

— Ну, это был мужчина среднего роста. Больше я ничего не успела рассмотреть. Не обратила внимания. Да мало ли кто там мог быть! Я же еще не знала, что Полина утонула…

Так, либо девушка говорит правду, либо пытается подставить кого-то. Ну, если второе, то самой же будет хуже. Среднего роста, как назло, были все мужчины, тем или иным образом связанные с семьей Ильиных: Дмитрий Александрович, Кирилл, Максим, Олег Никифоров. Но я получила хотя бы какую-то новую информацию, и она не повредит ни в коем случае.

— До свидания, поправляйся, — попрощалась я с Ксенией и покинула палату.

* * *

Едва я вышла из больницы, как сразу почувствовала навалившуюся усталость. Да, день был не из приятных, зато насыщенный событиями. Я посмотрела на часы — половина девятого. Надо же, с утра до вечера на ногах. Ладно, все дела перенесу на завтра, за мои праведные труды положен полноценный отдых в виде чашечки кофе, ужина, дивана и сна.

Поставив свою «девятку» на автостоянку, я побрела в сторону дома, предаваясь мыслям о грядущем удовольствии. Я уже почти чувствовала божественный аромат любимого напитка, почти физически ощущала прикосновение теплых струй воды к уставшей коже, гостеприимство мягких объятий дивана…

И не сразу поняла, что происходит: сначала чьи-то руки крепко обхватили меня сзади, и не успела я повернуться, чтобы дать обидчику достойный отпор, как погрузилась в странную пугающую темноту.

* * *

Очнулась я от дикого холода, который пронизывал все мое тело. Вокруг было темно и тихо. Руки, ноги, шею, да и вообще все тело ломило оттого, что я лежала в крайне неудобной позе, скрючившись на грязном холодном полу. «И куда это тебя занесло на сей раз, Танечка?» — вместе со мной очнулся и вечно язвительный внутренний голос. «Откуда мне знать, по-моему, дело попахивает похищением», — продолжила я мысленную дискуссию. И что же теперь делать?

Я попыталась встать, чтобы размять свои залежавшиеся косточки. Не тут-то было! Руки и ноги оказались связанными, и моя попытка привела лишь к тому, что я рухнула от резкого движения обратно на бетон. Вот здорово! Только этого и не хватало! А я была так близко от разгадки, казалось, еще чуть-чуть — и преступник, который ловко скрывал свою причастность к смерти Полины, будет найден и получит по заслугам. Но нет же, кому-то потребовалось выкрасть меня прямо возле моего дома!

Так, случай явно не из той серии, когда похищают с целью выкупа. Кто будет платить за меня бешеные деньги? Я же не президент какой-нибудь крупной фирмы и даже не его дочка. «А всего лишь частный детектив», — опять подтрунил надо мной внутренний голос. А вот и не «всего лишь»! Значит, я перешла дорогу какой-то персоне, которая не желает, чтобы вся информация, с таким трудом добытая мной, была обнародована. Остается гадать, кто бы это мог быть. Точно не Ступников — зачем я ему нужна, если все, что от меня требовалось, он уже получил. Может, Никифоров? Такой вариант показался мне более правдоподобным.

Интересно, сколько меня будут держать в темнице? И что со мной вообще собираются делать? Может, меня продадут куда-нибудь в Арабские Эмираты или превратят в рабыню в родной России? Такой уж у меня характер — ситуация хуже некуда, а я все шучу. И опять магические «косточки» не обманули — злые силы препятствуют каждому моему действию. В данный момент главное препятствие — веревки, из-за которых я не могу даже пошевелиться нормально. Но мои надежды краха не потерпели — пока я жива, буду надеяться на благополучный исход очередного «приключения».

Неожиданно тишину, нарушаемую лишь моим кряхтением при попытках выпутаться из пут, прорезал противный скрип. Через секунду за ним последовал яркий луч света, который бил прямо мне в глаза, заставив сощуриться. Наконец-то обо мне вспомнили. Хотя, может, лучше бы не вспоминали, неизвестно ведь, что со мной собираются делать. Ненавижу осознавать, что собственная жизнь зависит от чьей-либо прихоти. А в данном случае было именно так. Интересно, я нахожусь в городе или за его пределами? Вообще-то обычно похитители и прочие мерзавцы, нападающие на бедных женщин сзади, увозят свою жертву подальше от цивилизации.

— Эй, оклемалась, что ли? — не очень любезно спросил мужской голос.

Я промолчала. Не люблю, когда ко мне так грубо обращаются. Гордость не позволяет откликаться на подобное приветствие. Человек с фонариком, не услышав отклика, повернулся, чтобы уйти. Я, собрав волю в кулак и засунув подальше гордость, хрипло и недовольно ответила:

— Оклемалась…

Перспектива просидеть в погребе еще какое-то время до следующего посещения меня не прельщала. Так и окочуриться от холода можно. И потом — вдруг тут и крысы есть… Последнее предположение заставило мое тело инстинктивно дернуться к выходу, и я закричала:

— Выпустите меня отсюда!

— Посмотрим на твое поведение, — ухмыльнулся человек и закрыл дверь.

«Вот садист!» — подумала я. Я начала судорожно прислушиваться к тишине, заполнившей подвал. Никаких шорохов слышно не было. «До поры до времени», — подначил меня внутренний голос. А вдруг они здесь складывали трупы своих жертв? Мои мысли напоминали бред сумасшедшего, до такой степени я испугалась. На всякий случай принюхалась. Нет, ничем подозрительным не пахло, разве что сыростью и плесенью, как и во всех остальных подвалах.

Только сейчас я осознала, что мое тело дрожит. Нет, не от страха, просто за всеми мысленными страшилками я совсем забыла, что замерзла, и очень сильно. Хорошо еще, что я с детства темноты не боюсь, а то вообще бы, наверное, в обморок упала. Хотя падать не пришлось бы — и так на полу лежу. Не знаю почему, но ситуация действовала мне на нервы. Причем не так, как обычно, когда я становилась свирепой и на все готовой, а запугивающе.