— Хавать, значит, много захотел. Ну так хавай! — процедил Фартовый, туго провернув нож в боку.

Парень охнул и, с трудом превозмогая боль, простонал сквозь зубы:

— Так ты же меня убил, сука!

— А вот тебе за суку, — повернул еще раз Курахин.

Лицо молодого жигана перекосилось от муки. Он ступил шаг, потом второй, такой же крохотный. Парень еще стоял, беззвучно шелестел губами, даже, кажется, обращался к Кирьяну с каким-то вопросом, но в действительности он уже был не с ними. Его судьба уже никого не интересовала. Мысленно жиганы уже разделили его долю и, судя по удовлетворенным физиономиям, остались довольны неожиданным довеском.

Кирьян брезгливо отшвырнул нож и пожаловался:

— Испачкался!

— С него течет, как с порося. Перышко-то по артерии прошлось. Вот и хлещет, — сдержанно заметил Егор Копыто. Вытащив из кармана платок, протянул его пахану: — Оботри куртку, вон как заляпал!

Зажимая ладонями рану, жиган качнулся, а потом его повело к кустам — стоявшие рядом шарахнулись от него, как от чумного.

— Да иди ты к лешему!

— Мешок отодвинь, — сказал Кирьян. — Ведь заляпает весь. Как потом через город потащим?

— Эх, надо было кожанку с него снять, — искренне огорчился Гаврила. — Такую вещь испортили!

— Ничего! Снимем еще с какого-нибудь красноперого.

Сквозь пальцы быстрой горячей струйкой стекала кровь, заливая полы куртки, крупными сгустками падала на колени, смешивалась с придорожной грязью. Силы оставляли молодого жигана. Подломившись в коленях, он упал под куст, коряво завалившись на согнутую руку.

— Надо было бы подальше его отвести, — посетовал рябой жиган с крупной вытянутой головой. Кликали его почему-то Калоша.

Калоша вышел из уркачей и на сахалинской каторге был «иваном». Жестокий, ни в чем не знавший удержу, он был приговорен к шестидесяти годам каторги. Однако сумел бежать, переплыв на утлом суденышке Татарский пролив. Покуролесив по Сибири, он был отловлен полицией как «не помнящий родства» и переправлен обратно на Сахалин, причем в тот же самый острог, откуда когда-то бежал. Калошу не выдали. Зная его отчаянный характер, даже надзиратели опасались узнавать в нем беглого арестанта. Отбыв положенные полтора года, он вернулся в Москву, где вскоре прибился к группе жиганов.

— Верно. А уже там грохнуть.

— Что теперь с ним делать?

Кирьян невольно скривился:

— Вы о покойнике печетесь, как о живом, — недовольно высказался он. — Забросайте его ветками, да и дело с концом. Никудышный был хлопец. А ведь я ему, стервецу, сказал машину какую-нибудь остановить. Егор!

— А?

— Пойдем на дорогу машину ловить.

Вышли на дорогу. Ждать пришлось недолго. К кирпичному заводу, лихо подскакивая на колдобинах, двигался грузовик. Пыль, клубившаяся следом за ним, оседала на кустах акации, росших вдоль дороги, серым ковром стелилась вокруг.

— Стоять! — выскочил на дорогу Кирьян, размахивая пистолетом.

Грузовик резко притормозил. Расстояние вполне достаточное, чтобы, развернувшись, повернуть на соседнюю улицу.

— Подай в сторону! — направил жиган «маузер» точно в растерянную конопатую физиономию шофера, совсем мальчишки.

Машина съехала на обочину. Подбежав к остановившейся машине, Курахин скомандовал:

— Я начальник Московской чрезвычайной комиссии Сарычев! На сегодня твоя машина поступает в наше распоряжение.

Подошли остальные жиганы. На лицах ни тени улыбки. Поставили около грузовика два больших мешка, покрякивая, опустили тяжеленный кожаный диван.

— По какому праву! Я сейчас должен ехать к товарищу Земцову! Вы знаете, кто он такой?!

— По праву революционной необходимости! Ты слышал о такой? — насупился Кирьян.

— Товарищи, но ведь надо как-то… — растерянно начал объясняться водитель.

— Ты, видно, не знаешь, что такое московская Чека? — суровым тоном перебил его Кирьян. — Мы тебе это можем растолковать в подвалах Лубянки.

— Хорошо, — поспешно закивал шофер.

Уже примирительным тоном, глядя прямо в растерянные глаза парнишки, Кирьян продолжал:

— Понимание нужно иметь, товарищ! Контра голову поднимает, продохнуть не дает честным гражданам. А ты саботажем занимаешься.

— Да я вовсе не саботажник! — в возмущении воскликнул парень. — Но сейчас электростанцию нужно запускать, а я провода должен срочно подвезти. А вы у меня грузовик забираете. Что же в таком случае я товарищу Земцову скажу?

— Правду надо говорить, товарищ, — назидательно вещал Фартовый. — Без правды мы никогда не построим наше светлое будущее. Помещики нам врали, попы нам врали! Царь нам тоже постоянно врал. Никому веры нет! Оглянуться — так все построено на сплошном вранье… И вы хотите им уподобиться?

— Нет, но…

— Вот видите, товарищ. Вы сознательный гражданин. Именно с такими, как вы, мы контре хвост и прижмем! Вы согласны со мной?

— Согласен, но…

— Загружайтесь, товарищи чекисты, — повернулся Кирьян к жиганам.

Первым в кузов взобрался Гаврила.

— Чего встали? Давайте сначала грузить улики, а потом все остальное.

Бережно подхватив мешки с деньгами, жиганы аккуратно уложили их в кузов. Кряхтя, втащили в кузов диван. После чего расторопно взобрались сами.

— Вы мне напишите какую-нибудь бумагу, что я чекистам помогал, — робко обратился водитель к Кирьяну, по-детски шмыгнув носом. — А то, сами понимаете, начальство у нас строгое, уволить может.

Изобразив понимание, Кирьян согласно кивнул головой:

— Сделаем все как положено, дорогой мой товарищ. Для кого мы контрреволюционную гидру душим? Для таких вот честных и понимающих людей. Чтобы жилось нам всем лучше. Я правильно говорю, товарищи? — серьезно спросил Курахин у жиганов, разместившихся в кузове.

— Все так, товарищ Сарычев, — бодро поддержал его Егор Копыто.

Вытащив листок бумаги с карандашом, Кирьян быстро написал на нем несколько строчек.

— Можешь смело передать эту бумагу товарищу Петерсу. Тебе еще и деньги дадут за помощь чекистам, товарищ. На много, конечно же, не рассчитывай, но рабочий день оплатят полностью. Тебе все понятно?

— Как не понять, — отвечал повеселевший шофер, бережно укладывая в карман сложенный вчетверо листок бумаги. — Счастливой дороги.

— Николай, — обратился Фартовый к Кольке-шоферу, — давай садись за руль!

— Яков Христофорович, это какая-то ошибка! — кричал в трубку рассерженный Сарычев. — Я не имею никакого отношения к обыску у академика Сереброва. В это самое время я был совершенно в другом месте… Своих людей я тоже туда не направлял. Просто кто-то из бандитов прикрылся моим именем и сыграл со мной злую шутку… Да, товарищ Петерс, я уже в курсе… На этот кирпичный завод уже отправилась оперативная группа… Хозяин завода сейчас находится у меня… На станции мы обнаружили труп мужчины. Хозяин завода узнал в нем одного из грабителей. Именно этот налетчик был в составе конвоя, когда отбивали Фартового. Скорее всего утечка информации проходила через него… Что между ними произошло, не совсем понятно. Чего-то не поделили… Я думаю, что это дело рук банды Кирьяна Курахина. Вот именно, мой старый знакомый. Только ему могла взбрести в голову такая идея — скомпрометировать меня. Мы принимаем самые серьезные меры. Учту, товарищ Петерс.