class="p1">Но сами ведьмы были вполне материальными, а их воля была волей обычного смертного человека. Это существенно облегчало дьяволу достижение его целей. Даже если между ними не было никакой другой связи, простой энергии злобы было вполне достаточно. Злоба названа главной характеристикой дьявола, и она же питала его порождения. Фрагмент «Молота», в котором называется «самый обильный источник ведовства», выглядит весьма реалистично. Таким источником считается «ссора между незамужними женщинами и их любовниками» — вот что питает реку злобы. Многие ведьмы признались (по словам авторов «Молота»), что именно с этого момента они взрастили в себе великую злобу на веру и таинства Церкви. Злоба стала для наших писателей эталоном духовного греха. Сам дьявол сохранял некоторое благородство, несмотря на свои амбиции, пока злоба не одолела его. Он считал себя обездоленным. Это чувство породило злобу, а на ней взросло его презрение ко всему тварному миру.

Этой в принципе правильной точки зрения придерживались инквизиторы, и у нас нет оснований полагать, что сами они были людьми злыми. Однако в повседневной практике им приходилось сталкиваться с немалыми трудностями. Дело в том, что некоторые из обвиняемых в колдовстве жили вполне религиозной жизнью. Они ходили в церковь, исполняли свои христианские обязанности, исповедовались. В трактате, написанном в Савойе около 1450 года, так и говорилось, что многие колдуны часто причашались и исповедовались. Видимо, автор располагал фактами: некоторые из казненных жили именно так. На фоне общего пренебрежительного отношения к исповеди в конце средневековья такие люди, вероятно, были особенно заметны. Но их все равно казнили как колдунов.

Что же из этого следовало? Формально, праведная жизнь должна была служить доказательством невиновности. Следовательно, другие доказательства оказывались ложными. Разве это не ставит под сомнение всю судебную систему инквизиции? Может быть, монахи-интеллектуалы и думали об этом, но вряд ли видели проблему так отчетливо. Как и любые другие создатели схем, они должны были заметить сложность еще до ее появления и приготовиться к ней. Естественно, они помнили слова святого Фомы Аквинского, развивавшего идеи святого Августина (о роковое имя!) о том, что деяния неверных, по одной только причине их неверности, хотя сами по себе они добры, все же являются смертным грехом: пост, разумеется, хорош, но если сарацин постится, соблюдая правила ислама, это смертный грех. Если же сарацин честен, так сказать, естественным образом, даже если он мусульманин, это допустимо. Ведь сарацин не заключал договора с дьяволом. А вот ведьма заключала. Следовательно, ведьма может быть по-человечески добра, но вся ее жизнь все равно подчинена злу.

Таким образом, магия, используемая ведьмами для исцеления, является злом. Если это происходит с согласия дьявола, это зло, и если ведьма действительно ведьма, то никак иначе и быть не может. Иногда можно тщеславию противопоставить тщеславие, иногда можно пользоваться заклинаниями, но даже если она не заключала договор, все плоды на злом древе — зло, а на добром древе — добро. То есть сначала следует заключение о природе древа, а затем — о его плодах. Вообще-то, такой способ судить предположительно предоставлен только Богу…

Колдун, принимающий причастие? Интересно. Не пахнет ли тут черной мессой? Инквизиторы безусловно слышали о вызовах демонов для разных кощунственных целей, но нигде в «Молоте» не говорится о богохульственном использовании освященных предметов — дискосе, потире, облатке. Инквизиторы прежде всего боролись с лицемерием, маскирующимся под видимой преданностью истине. Самые злобные проявления падшего мира обычно скрывались именно под маской лицемерия.

Такой аргумент разом уничтожил половину доводов любой защиты. Праведная религиозная жизнь переставала быть свидетельством невиновности с того момента, когда кто-нибудь из несчастных выкрикивал на дыбе имя демона, которого от него добивались. Возможно, все происходило не совсем так. Но с благословения судей подсудимые готовы были использовать любой шанс.

В «Молоте» большое внимание уделяется проблеме деторождения, и не только в связи с инкубами и суккубами. Из текста и примеров ясно, что вмешательство ведьмы в половой акт было одним из главных видов ее деятельности. Некоторые считали, что если брак освящен, дьяволу уже не позволено вмешиваться в него. На это инквизиция возражала, что все зависит от того, какой именно договор был заключен ведьмой: чем больше было ей обещано владыке ада, тем большими становились ее полномочия, и что есть особые формы договора, позволяющие еще и не такие вмешательства. Так придуманный конструкт стремился уничтожить реальный мир, который не вписывался в определенные догмы. «Поскольку ведьм не преследуют с должным тщанием, число их в христианском мире растет». За счет чего? За счет жертв и посвящений детей.

По мнению инквизиторов, повитухи чаще других оказывались ведьмами; либо потому, что адепты магических искусств особенно любят работать с детьми, либо потому, что дьявол благоволит повитухам и с особенным удовольствием расставляет для них ловушки[82].

Инквизиция считала, что ведьма-повитуха стремится либо убить новорожденного, либо предложить его дьяволу. Приводятся примеры первого рода: в епархии Биле в городе Данн женщина призналась, что убила более сорока детей, вонзая иглу в головы младенцев; в Страсбурге она убила еще больше, но не смогла вспомнить, сколько именно. Не только чужие дети подвергались опасности, некоторые ведьмы в Лозанне убивали и ели своих детей. Главное, чтобы дети не успели принять крещение, поскольку оно сдерживает пополнение числа избранных и пришествие царства антихриста. Но и мертвым младенцам находится применение. Их хоронят невинными, а затем тела похищают, и либо тайно в собственном доме ведьмы, либо на шабаше варят в котле «до тех пор, пока мясо не отделится от костей». Твердые франкции останков превращаются в мазь, используемую для полетов и других целей. Жидкие франкции переливаются в бутыль или в мехи, «тот, кто пьет из нее при соблюдении определенных ритуалов, становится многознатцем и возглавляет ковен».

Наверное, именно так передавались тайные знания; о том, что это были за «определенные ритуалы», не сообщается. Следующая история, которую приводят инквизиторы, должна проиллюстрировать такой метод обретения знаний. В Берне молодую пару заключили в тюрьму по обвинению в колдовстве. Муж решил признаться и получить отпущение грехов — на помилование он не надеялся. Молодой человек заявил, что это жена сбила его с пути истинного. Она ввела его в собрание колдунов, и там он отрицал Христа, крещение и Церковь. Затем он воздал дань уважения дьяволу под именем Маленького Мастера[83], но сам дьявол лично на церемонии не присутствовал. Ему объяснили, что новички приходят в ужас от одного вида дьявола или от его настоящих имен. Ни козла, ни черного человека, никаких непристойностей он не помнил, но