— Ты даже не представляешь себе, как сильно я хочу тебя поцеловать.

— А ты не представляешь, как сильно мне хочется, чтобы ты меня поцеловал, — улыбнулась Виктория, зная, что Чарлз этого не сделает, так как их уговор включал в себя ее требование: никаких знаков внимания на публике. Чарлз согласился, чтобы скрыть их отношения от родителей, а Виктория — чтобы скрыть их связь от всех остальных.

— Тогда я просто обязан это сделать, — неожиданно услышала Виктория и, словно все происходило в замедленной съемке, увидела, как он наклоняется к ней, а затем почувствовала его губы на своих губах.

Чарлз поцеловал ее прямо в центре зала, на виду у всех. Его поцелуй, сначала легкий, вскоре стал глубоким и нежным. Виктория знала, что они приковывают к себе взгляды, но в эту минуту ей было все равно.

Они оба неохотно прервали поцелуй. Виктория прижалась щекой к его груди, продолжая двигаться в такт музыке и чувствуя, как ее переполняет счастье. Отсутствовал в ней и страх сделать то, на что не хватило мужества у Чарлза, — признаться в своих чувствах.

— Чарлз, мне кажется, что я начинаю в тебя влюбляться, — прошептала она, мечтая о том, как после этих слов он крепче прижмет ее к себе и посмотрит на нее сначала с удивлением, а затем с возрастающей радостью. Но Чарлз вдруг как будто окаменел.

Виктория ждала от него хоть каких-нибудь слов в ответ на свое признание, но он продолжал молчать.

Счастье, которое переполняло Викторию, вдруг рассеялось как дым. Его напряженное молчание могло значить одно: она ошиблась. Хотя она начинала встречаться с ним, не строя никаких иллюзии, уберечь сердце ей не удалось.

Да, она не властна над своими чувствами, но почему позволила себе верить в то, что Чарлз изменился, что она стала ему небезразлична, лишь потому, что с ней он встречается дольше, чем с женщинами, которые были до нее?

Считать так было глупо и самонадеянно с ее стороны.

Виктория проглотила слезы унижения, подступившие к ее глазам.

— Спасибо за танец, — сказала она, подняв голову и глядя ему в глаза. Ее лицо напоминало улыбающуюся маску. — Теперь прошу меня извинить…

Она вырвалась из его рук и поспешила прочь, чувствуя, как ее охватывает ледяной холод.

— Что ты натворил? — услышал Чарлз за спиной голос матери, беспомощно наблюдая за тем, как Виктория идет к двери.

— Не вмешивайся, мама, — предупредил он.

— Что ты ей такого сказал, что она побледнела как полотно?

— Ничего. Абсолютно ничего.

В этом и была проблема. Чарлз молча выругался. Зачем Виктории понадобилось все испортить? Им было так хорошо вместе… И когда, черт возьми, она успела в него влюбиться? И что ему делать с ее признанием? Может, с надеждой подумал он, она поддалась свойственной женщинам сентиментальности? Романтическая музыка, медленный танец… Если это так, нужно немедленно все выяснить, пока ситуация не запуталась.

Чарлз сделал шаг, но его мать его удержала.

— Родной мой, я уверена, что именно эту женщину, ты искал всю жизнь. Ты просто боишься признаться в этом себе.

— Извини, мама, не сейчас.

Дверь ее спальни оказалась закрыта.

— Виктория, — позвал он, впрочем не особо надеясь услышать ответ. — Мне нужно с тобой поговорить.

— Не заперто.

Виктория стояла у кровати. Перед ней лежал открытый чемодан: Ее вечернее платье висело на спинке кровати.

— Что ты делаешь?

— Я решила, что мне нужно сложить вещи, — не глядя на него, сказала она. — Платье я оставляю. Оно мне больше не понадобится.

И лишь в эту секунду Чарлз понял, что Виктория сказала ему то, что чувствовала на самом деле.

— Виктория, мне жаль…

— Ты не виноват. Мне не следовало этого говорить. Не знаю, как у меня вырвалось. Может, временное умопомешательство?

— Ты не дала мне возможности ничего сказать.

— Твое молчание было достаточно красноречиво.

— Прости, я просто не…

— Не испытываешь ко мне таких чувств? Я поняла. Не стоит себя утруждать.

— Мы оба согласились на то, что наши отношения будут временными.

— Верно.

— Но это не значит, что ты мне безразлична.

Виктория наконец посмотрела на него.

— Послушай, я же сказала — не стоит ничего объяснять. Ты прав. Рано или поздно это должно было кончиться.

— Но не прямо в эту минуту!

— Именно в эту минуту!

Конечно, она была права. Он не сможет с ней встречаться, зная, какие чувства она к нему испытывает. Но почему тогда ему кажется, что позволить Виктории уйти сейчас — ошибка?

— Не знаю, что и сказать…

— Ничего говорить не надо. Спасибо, что пришел узнать, все ли со мной в порядке, теперь можешь возвращаться к гостям. Ты ни в чем не виноват.

Так ли это? Мог ли он сделать что-нибудь, что заставило бы ее поверить в то, что ее чувство взаимно?

— Пожалуйста, оставь меня, — попросила Виктория.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Да.

Чарлз молча вышел.

В город на следующий день они возвращались в молчании. Чарлз попытался было завязать разговор, но не нашел отклика. Виктория не выглядела оскорбленной или задетой. Она просто стала к нему холодна.

Он не стал провожать ее до квартиры, решив, что ей лучше побыть одной, но в понедельник Виктория не пришла на работу. Зайдя в кабинет помощницы в одиннадцать часов, Чарлз увидел, что все ее вещи исчезли. Несколько секундой просто стоял, а затем решительно направился к двери.

— Отмените все встречи, — бросил он на ходу Пенелопе.

В нем бурлило негодование. Если он и причинил Виктории боль, это не повод не являться на работу, не предупредив его!

Машина Виктории стояла у ее дома.

— Виктория! — громко позвал Чарлз, барабаня в дверь.

При виде ее изнеможенного лица его гнев мгновенно утих.

— Ты не пришла на работу. Я волновался.

— Вообще-то мои три недели истекли, так что формально я у тебя уже не работаю.

— Но мы еще никого не нашли на твое место.

— Тогда тебе придется выкручиваться самому.

Но это не полный их договор! Чарлз нахмурился.

— Может, ты хотя бы пригласишь меня войти?

Виктория помедлила, но потом все же сняла дверную цепочку и отступила в сторону.

— Только на минуту. Мне еще нужно упаковать вещи.

— Ты куда-то собираешься?

— Съезжаю с квартиры.