Существует мнение, что работа, получаемая через онлайн-платформы, подобные Uber или Deliveroo, является плохой. Часто это и вправду относительно низкоквалифицированные и низкооплачиваемые рабочие места, поэтому людям приходится работать много часов, и они теряют большую часть свободы и автономии, что является главной привлекательностью нестандартной работы. То же самое касается внештатной подработки. Обзор таких веб-сайтов, как Freelance.com или Upwork, показывает, что предлагаемая там работа, как правило, оплачивается по часам и ставки там довольно скромные. К тому же подобная работа носит эпизодический характер, с длительностью проектов от нескольких часов до нескольких дней, и лишь иногда – несколько дольше. Это означает, что поиск работы становится еженедельной или даже ежедневной деятельностью, что затрудняет планирование на будущее. Более того, поскольку большинство работающих по временному найму не классифицируются как работники, в настоящее время у них мало или совсем нет отпусков, пенсионных пособий или медицинского обслуживания. Дэвид Вейль из Университета Брандейс описывает подобные рабочие места как «расшатанные», где компании используют случайных работников для рационализации и повышения своей прибыльности и переносят свои обязательства по заработной плате, безопасности и льготам за пределы фирмы. Как следствие, «поддержание отношений между работодателем и работником по своей ценности квалифицируется намного ниже, чем, например, создание постоянной клиентской базы и ценности для инвесторов»[86].

По мере того, как эта нестандартная работа становится все более распространенной, компании начинают лучше понимать, как правильно ее использовать. Некоторые фирмы обнаружили, например, что при использовании одних и тех же подрядчиков имеет смысл обучить их корпоративным ценностям и стандартам. Вместо того чтобы рассматривать их как группу условных работников, они начинают относиться к ним как к своей реальной рабочей силе, доступной для вовлечения в конкретные проекты или регулярного использования в периоды пиковой нагрузки. Таким образом, в течение вашей трудовой жизни современники могут столкнуться с очень широким спектром взаимоотношений между ними и работодателями – контрактного сотрудника, временного работника по проектам или же «сидящего на скамейке запасных» фрилансера.

Расширенное понятие «работы»

Дорожная карта ваших будущих путей и реализации возможных «я» должна приобретать более гибкую структуру всякий раз, когда вы вступаете в отношения с работодателями и выходите из них. Настанет время, когда вы станете играть определенную роль на стандартных рабочих местах, но иногда вам нужно будет выполнять очень конкретные задачи на условиях временных контрактов – такая работа является менее формализованной и более автономной, но зато сопряжена с большими рисками финансовой нестабильности и негативно влияет на чувство идентичности. Иногда вы будете работать в офисе или на производстве, а иногда – дома.

Фундаментальный смысл этой более гибкой карьерной структуры заключается в том, что вы берете на себя больше ответственности, личного участия. Это не та карьера, которая создается совместными договоренностями между вами и работодателем, который готов взять на себя ответственность за улучшение навыков, планирование вашего следующего этапа повышения, финансовую подготовку к будущему и изучение возможных вариантов развития рабочего места. Многие действия в сфере нестандартной занятости будут подпадать под вашу личную ответственность. Это означает, что время, которое вы тратите собственно на работу, будет превышать оплачиваемые часы, сюда войдет также время, которое вы станете вкладывать в создание текущих или будущих ресурсов – развитие дополнительных навыков для поддержки ваших следующих этапов работы, изучение альтернативных карьерных путей, время, уделяемое коммуникации ради того, чтобы обеспечить себе занятость. Таким образом, современные «Афины компьютерного времени» – не рай, а сложные трудовые будни. Вот почему способность и возможность перераспределять время так важны для гибкой карьеры. В «трехэтапной» жизни существует простая дихотомия между оплачиваемой работой и неоплачиваемым отдыхом. В гибкой, многоступенчатой биографии усиливается чувство индивидуальной ответственности и личного участия, а понятие «работа» приобретает гораздо более широкий смысл.

До сих пор мы фокусировались на том, как технологии и долгожительство изменяют человеческую биографию, делая ее длиннее, разбивая на множество этапов и создавая различные комбинации планов, состоящих из работы, отдыха, семейной жизни и финансов. Однако любое биографическое повествование требует не только структуры, но и объединяющей темы и цели. Можно сформулировать это и другим образом: что делает нашу жизнь счастливой?

Очевидно, что деньги играют в этом немаловажную роль – и нет никаких сомнений в том, что для столетней жизни необходимо заработать достаточно, чтобы финансировать хороший выход на пенсию в старости, поддерживать здоровый образ жизни, обеспечить себя во время перерывов на обучение или восстановление после болезней.

Вспомните ответ Далай-ламы на вопрос, что удивляет его в человечестве: «Человек удивительное создание – он жертвует своим здоровьем, чтобы заработать деньги. Затем он жертвует деньгами, чтобы восстановить свое здоровье. И при этом он так беспокоится о будущем, что не может насладиться настоящим; в результате он не живет ни в настоящем, ни в будущем; он живет так, как будто он никогда не умрет, а затем умирает, не дожив до конца жизни». В той философии, которую исповедует Далай-лама, деньги и счастье не связаны между собой[87].

Переходя от мудрых слов Далай-ламы к более прозаическому миру эмпирических исследований, мы сталкиваемся с тем, что социологические исследования скорее говорят об обратном: чем больше у людей денег, или чем богаче страна, где они живут, тем в целом люди более счастливы и довольны своей жизнью. Однако не все здесь настолько прямолинейно. Есть факты, не укладывающиеся в эту картину. Например, население Коста-Рики счастливее, чем население Гонконга, несмотря на более низкий доход. Кроме того, одна и та же сумма денег не эквивалентна некоему «проценту счастья». Когда вы зарабатываете £60 000 в год, дополнительные £1000 не добавляют вам счастья настолько, насколько те же лишние £1000 добавят вам этого ощущения, если ваш годовой доход составляет лишь £20 000. Это не значит, что деньги перестают вас радовать, они просто становятся не таким мощным стимулом.

Природа счастья в целом является предметом множества споров. Греческий философ Эпикур полагал, что счастье заключается в удовольствиях и в отсутствии неприятных переживаний; в то время как Аристотель в своей концепции «эвдаймонии» (или расцвета человека) описал сущность счастья как цели и благополучия. Если и здесь перейти от философии к эмпирическим наблюдениям, то отметим в этой связи исследования двух лауреатов Нобелевской премии – экономиста Ангуса Дитона и психолога Дэниела Канемана, попытавшихся выяснить, как соотносятся между собой счастье и деньги среди американцев[88]. По результатам массовых опросов они обнаружили, что когда речь идет о повседневном счастье, то при годовом доходе, превышающем $75 000, дальнейшее увеличение доходов уже не приносит большего счастья[89]. Однако, при наличии цели в жизни, более богатые люди выражали большее удовлетворение достигнутым. Вот как Дитон и Канеман объясняют свои результаты: «Высокий доход приносит удовлетворение жизнью, но не счастье, а низкий доход связан как с низким уровнем удовлетворенности жизнью, так и с низким эмоциональным благополучием». Это говорит о том, что деньги могут не быть дорогой к счастью, но они являются для нас важной опорой в поддержании хорошей жизни.