Заняло это несколько часов, зато Анна вышла из дома Кублаковых преображенной женщиной.

9

Анна вышла из дома Кублаковых преображенной женщиной: волосы обрамляют голову смелым, молодежно встрепанным контуром, легкая цветная юбка прильнула плотно к плавным бедрам, белые босоножки легко ступают по земле, короткая кофточка обтягивает аккуратную грудь и не скрывает талии, благо есть чего не скрывать.

Липкина, идя с сумкой от магазина, не узнала, но на всякий случай решила поздороваться:

– Здравствуйте...

Вгляделась.

– Нюрк, ты?

– Анна Антоновна Сущева собственной персоной! – представилась Анна.

– Ты чего с собой сделала?

– А что, плохо?

– Пузо-то наружи, между прочим, – указала Липкина.

– Не пузо, а живот, Мария Антоновна! – уточнила Анна.

И пошла искать Нестерова.

А Нестеров в этой время направлялся к берегу реки. Он увидел там Нину, лежащую с книгой. Подошел.

– Здравствуйте. Можно присесть?

– Места много, – улыбнулась Нина. То есть сначала она хотела встретить Нестерова прохладно, нейтрально. Но подумала, что это будет неестественно. Слишком радоваться – тоже странно. А вот улыбнуться можно. Просто так, без значения. Она и улыбнулась.

Нестеров сел на траву.

– Не скучно вам здесь?

– Нет. Я люблю одна быть, – сказала Нина и тут же поймала себя на том, что фраза прозвучала слишком уж выспренне. Но Нестеров, похоже, не заметил.

– Я тоже... Скажите, Нина... Кстати, как старший имею право предложить перейти на ты.

– Не проблема! – сказала Нина и тут же подумала, что прозвучало слишком уж легковесно, как-то даже приглашающе, как-то даже зазывно. Настроение у нее испортилось.

– Почему ты решила учиться на психолога? – спросил Нестеров.

На этот раз Нина держала себя в руках.

– Интересно разобраться в людях, – сказала она. – Вообще людьми интересуюсь.

Это прозвучало вполне естественно, настроение Нины тут же улучшилось. Она даже позволила себе тоже задать вопрос:

– А вы почему?

– Мы на ты.

– Хорошо. Так почему?

– У меня была другая причина. Хотел разобраться в себе.

Какая банальность, подумала Нина. Я бы со стыда сгорела, если бы сказала такую глупость. Но он вот не стыдится. Может, в этом есть высший ум: не стыдиться своей банальности и даже глупости?

– Получилось? – спросила она с ироничной улыбкой, тут же мысленно упрекнув себя за эту иронию, которая может выглядеть девчоночьей.

Нестеров, размышляя, ответил:

– Иногда кажется: еще больше запутался. Я слишком меняюсь в зависимости от того, с кем говорю, общаюсь, работаю. Это плохо. Проблема аутентичности.

– Заметно.

– Что заметно?

– Вы со мной тоже так говорите. – Нина увлеклась и перестала бояться, она чувствовала себя как на экзамене, но причем в такой момент, когда досконально знаешь вопрос и разбираешься в материале. – Вы говорите не как сам по себе, а как человек, который, по вашим представлениям, может мне понравиться. Взгляд у вас такой глубокий, голос печальный, всё правильно. Интересничаете вы очень, извините. Вам это не идет. Вы ведь и без того интересный человек, разве нет?

– Может быть...

Какая я дура, подумала Нина. Получилось, что я ему будто замечания делаю, ловлю его на промахах.

Какой я дурак, одновременно подумал Нестеров. Какая-то девчонка делает тебе замечания, ловит тебя на промахах. И ты терпишь? Да тебе любую уговорить на всё, что ты хочешь, – полчаса! Ну час. Ну день. Плюс ночь, естественно. Ты этого хочешь от этой девочки? Нет. А чего ты хочешь от этой девочки? Может, ты влюбился? Оно бы хорошо бы, конечно, но нет, вряд ли. Хотя...

Да. Такой уж народ мужики – мнительный.

10

Такой уж народ мужики – мнительный. Что случилось? Ничего особенного не случилось! Не пойман – не вор. Так уговаривал себя Евгений Сущев, отдыхая после рабочего дня. Одновременно он смотрел телевизор и пил пиво.

Раздался звонок, он вскочил, распахнул дверь, обрадовался, увидев Светлану. Но та радости не выразила. Перешагнула порог, а дальше не пошла. Спросила:

– Жена уехала?

– Давно. Ты куда пропала? На звонки не отвечаешь.

– Я по телефону не хочу, я хочу лично! – сказала Светлана, гордясь своей принципиальностью. – Мне просто интересно, ты хоть понимаешь, что меня опозорил?

– Это чем? – удивился Евгений.

– А тем! Друга какого-то выдумал! И когда! В мой день рождения! Спасибо!

– А ты как хотела? Чтобы я сказал: знакомься, жена, это моя девушка?

– Вот именно и получается, что она жена, а я кто?

Евгений молчал, думая, что это не вопрос, а восклицание. Но это был именно прямой вопрос, потому что Светлана явно ждала ответа.

– В каком смысле? – решил уточнить Евгений.

– Во всех! – не давала пощады Светлана.

– Ты... Ты красивая девушка.

– Это я знаю. И всё?

– Тебе мало, что ли? – не понимал Евгений. Ему этого от нее было вполне достаточно.

– Мало!

– Ну... – Евгений напряженно думал, пытаясь угадать, чего хочет Светлана, и сообразить, что в ней еще действительно есть, кроме того, что она красивая девушка.

– Добрая, – добавил он неуверенно.

– И всё?

– Да что еще-то?

– Какие у нас отношения, вот что мне интересно! – наконец прояснила Светлана суть вопроса. Евгению на это было легко ответить:

– Нормальные, – сказал он и протянул руку, чтобы погладить ее по чему-нибудь. Но она отстранилась.

– Ты так считаешь?

– Слушай, Свет, хватит, а?

– Я всё поняла. Если ты считаешь, что это нормальные отношения, я всё про тебя поняла! Не звони мне! Я никогда больше к тебе не приду. Понял?

Выкрикнув это, она, однако, не ушла, а, напротив, вошла в комнату и села на диван. И там приступила ко второй части объяснения, которое, наверное, заранее хорошо продумала. Тихим голосом она сказала:

– У меня серьезные чувства, Женя! Я ребенка от тебя хочу.

Евгений встревожился:

– Забеременела, что ли?

– Нет. Просто я подумала: если ты не любишь жену, почему нам не пожениться? Это же ужас, а не женщина, как ты с ней живешь? Дура, уродина, голос как у кондукторши! Кошмар! В галошах босиком ходит!