Психологи оказались правы: пейзаж комплекса производил на многонациональные инспекционные группы не меньшее впечатление, чем ультрасовременное оборудование. Полноте иллюзии способствовала знакомая обстановка. Почти все оснащение “Биоаппарата” было закуплено на Западе: американские микроскопы, французские печи и сосуды, немецкие реакторы и японские ферментеры. В сознании посетителей все эти инструменты были связаны с исследованиями определенных культур, в основном Brucella melintensis —бактерии, паразитирующей на домашнем скоте, а также молочного белка казеина, который стимулирует ускоренное проращивание некоторых видов семян. Десятки сотрудников в привычных белых халатах работали в стерильных лабораториях, довершая эффект увиденного. Убаюканные царящими здесь порядком и деловитостью, инспектора были готовы принять на веру все, что им показывали в здании номер 103.

Здание 103, располагавшееся во второй зоне секретности, было выстроено на манер матрешки. Приподняв его крышу, можно было увидеть вложенные друг в друга помещения. Наружная полость здания предназначалась для администрации и сотрудников службы безопасности, которые непосредственно отвечали за сохранность содержащихся здесь образцов оспы. В первом из двух внутренних отсеков, называвшемся “горячей” зоной, находились клетки с животными и лаборатории, специально оснащенные для работы с патогенами, а также гигантские шестнадцатитонные ферментеры. Второй внутренний отсек, сердце здания, вмещал не только сводчатые хранилища-холодильники с культурой оспы, но и ряды сверкающих нержавеющей сталью центрифуг, сушильных камер и мельниц. Именно здесь исследователи корпели над тайнами Variola major.Содержание экспериментов, их длительность и количество использованной культуры фиксировались в компьютере, к которому имели доступ только члены международных инспекционных групп. Столь строгие меры безопасности должны были предотвратить использование культуры оспы в таких экспериментах, как генное расщепление и репродукция.

До сих пор инспекционные группы не обнаруживали в здании 103 ни малейших признаков проведения незаконных работ. Их отчеты были полны похвал в адрес русских ученых, пытающихся выяснить, не содержит ли в себе оспа ключ к другим заболеваниям, и поныне терзающим человечество. В конечном итоге, осмотрев впечатляющие системы безопасности, состоявшие почти исключительно из автоматических электронных средств наблюдения и снижавшие до минимума человеческий фактор, эксперты сделали вывод о безупречности охранных мер в здании номер 103. Во всяком случае, до сих пор оттуда не пропало ни грамма культуры оспы.

* * *

Телефонный звонок российского президента Петренко командиру учебного подразделения сил специального назначения, расквартированного в пригороде Владимира, был зафиксирован в 1.03 пополуночи. Шесть минут спустя вестовой офицер стучал в дверь дома полковника Василия Кравченко. В половине второго Кравченко уже сидел в своем кабинете и выслушивал подробное распоряжение президента о скрытном оцеплении “Биоаппарата”, которое должно было отрезать предприятие от окружающего мира.

Кравченко, невысокий плотный мужчина, ранее служил в Афганистане, Чечне и иных местах, куда направляют спецназ. Его комиссовали по ранению и назначили руководить подготовкой новобранцев во Владимире. Выслушав президента, он с удовлетворением отметил, что в его распоряжении находятся около двухсот солдат, недавно вернувшихся с полевых учений. Такая группа могла взять в кольцо весь Владимир, а уж тем более — комплекс “Биоаппарата”.

Кратко и немногословно ответив на вопросы Петренко, полковник заверил его, что расставит людей по местам в течение часа. Вряд ли злоумышленник, скрывайся он в городе или на территории объекта, успеет за это время что-либо предпринять.

— Господин президент, — сказал он наконец, — что конкретно я должен сделать, если кто-нибудь попытается покинуть “Биоаппарат” после установки оцепления?

— Дайте одно предупреждение. Только одно. Если он окажет сопротивление или попытается скрыться, стреляйте на поражение. Надеюсь, мне нет надобности объяснять, зачем это нужно?

— Никак нет, господин президент.

Кравченко слишком хорошо знал о смертоносной опасности веществ, содержавшихся в сверхсекретных хранилищах “Биоаппарата”. Также он был свидетелем применения химического оружия в Афганистане, и его результат навсегда отпечатался в памяти полковника.

— Разрешите приступить к выполнению приказа?

— Да. Жду вашего рапорта после того, как кольцо замкнется.

* * *

В ту самую минуту, когда Кравченко беседовал с президентом, на посту службы безопасности “Биоаппарата” (СББ) в здании 103 дежурил лейтенант Григорий Ярдени. Когда зазвонил мобильный телефон в его нагрудном кармане, Ярдени осматривал экраны мониторов видеонаблюдения.

Голос звонившего был преобразован синтезатором и напоминал придушенный хрип:

— Приступайте сейчас же. И приготовьтесь действовать по второму варианту. Вы поняли?

Ярдени с трудом собрался с мыслями и ответил:

— Второй вариант.

Несколько секунд он сидел неподвижно, ошеломленный услышанным. Он провел немало ночей, представляя этот звонок, и вот теперь, когда он наконец раздался, Григорию почудилось, что все это происходит во сне.

Ты всю жизнь ждал этого шанса. Не упусти его!

За территориями первой и второй зон следили шестнадцать камер, и все они были подключены к видеомагнитофонам. Записывающая аппаратура находилась в металлическом сейфе, оборудованном замком с часами, который открывался только в конце дежурной смены, и сделать это мог только разводящий Григория. Вдобавок камеры были надежно защищены. Ярдени уже давно понял, что осуществить кражу можно только одним-единственным способом.

Лейтенант Ярдени, крепкий молодой человек около двух метров ростом, с вьющимися светлыми волосами и лицом, словно высеченным из мрамора, был звездой кабаре “Гадкие мальчишки” — клуба мужского стриптиза во Владимире. Каждые среду и четверг Ярдени и несколько его коллег по СББ натирали кремом свои могучие тела и появлялись на сцене перед толпой визжащих женщин. За считанные часы они получали столько же, сколько за месяц работы на государство.

Однако Ярдени всю жизнь имел куда более высокие притязания. Он обожал фильмы в стиле “экшн”, его любимым актером был Арнольд Шварценеггер, правда, тот уж очень постарел. Ярдени не видел причин, которые помешали бы человеку с его внешностью и мускулатурой занять место Арнольда. Ему доводилось слышать, что Голливуд — настоящая Мекка для крутых накачанных честолюбцев.

Последние три года Ярдени разрабатывал планы переезда на Запад. Главной трудностью для него, как и для тысяч других россиян, были деньги — не только для выплаты выездных налогов и приобретения билета, но и на безбедную жизнь впоследствии. Он видел фотографии “Бел-Эйр” и не имел ни малейшего желания прибыть в Лос-Анджелес без гроша за душой и очутиться в русском гетто.

Бросив взгляд на часы, висевшие над столом, лейтенант поднялся на ноги, чувствуя, как форменная куртка туго натягивается на его груди. Уже пробил час ночи — время, когда человеческий организм находится в полусонном состоянии и наиболее беззащитен. “Биоаппарат” тоже спал, если не считать патрулей с собаками снаружи ограды и сотрудников безопасности внутри.