— О ночном происшествии все осведомлены, я полагаю. Позор! Всем вам позор! Мне стыдно, что я ваш командир. — Шенол помолчал, дав словам достичь цели. — Тройка Варгу. Сдать жетоны и не покидать своих комнат до особых распоряжений. Эр’лавэ Рансу. Примите жетоны и проследите. Остальные. Увольнительные отменяются. Никаких походов в город. Ни в штатском, ни в мундирах. Свободны.

Строй стоял, как корни пустил. Наездники не решались сдвинуться с места. Кажется, они не очень понимали, за что наказаны. Но Ольге пока было не до них.

— Господин лавэ, — тихо позвала Ольга, — надо договорить. — Она наблюдала, как Рансу шагал к арестованным, чтобы забрать у них артефакты, подтверждающие принадлежность к Корпусу. Чуть позже выяснится, что главпас, несмотря на приказ, остался верен убеждениям и дал своим клевретам совет, который совершенно случайно услышал Пашка. Рядом же в строю стояли.

Маленькая щена в боевой форме — та еще кобылка

На построение Павел с Тырей явились первыми, что, впрочем, объяснимо: позвать Тырю и сразу шагнуть из кухонь на плац — дело двух минуток.

Потихоньку начали подтягиваться наиболее дисциплинированные товарищи и тут же принимались пялиться на нгурулу.

Пашке быть центром внимания не слишком нравилось, но на первых порах это было неизбежно. Зато Тыря сморкаться на всех хотела. Можно ядом. Вот уж у кого самодостаточности поучиться. И Пашка расслабился. Они с Тырей все равно самые необыкновенные и самые классные. Вот! Ухмыляются «деды», глядя на него и на мелкую, пусть ухмыляются. Да пусть хоть обхохочутся. Ишь, как поглядывают снисходительно. И дружелюбия в этой снисходительности — ноль. Пусть. Пашка внимательно смотрел, как нгурулы реагировали на общительную щену, которая к каждому новичку-соплеменнику чуть ли не целоваться лезла, благо решетка не пускала. Нгурулы большей частью на козявку внимания не обращали, но парочка огрызнулась зло и с угрозой, а щена от удивления и обиды завизжала. Свап из вольера вышел и рявкнул на грубиянов, да так, что у тех передние ноги подкосились. Воля вожака! Привилегированный статус Тыри был подтвержден альфой.

Новоприбывшие пастухи, вот ушлая публика, особые отношения Павла и вожака просекли на раз, но к открытому вольеру близко не подходили — страшно. Нововведения приняли к сведению, хоть и с неудовольствием — не дело это, когда в одном вольере два нгурула. Хотя те пастухи, что были при пустом виварии, понарассказывали всякого, да кто б им поверил. Не бывало такого.

Ыгы, не бывало. Не видали вы, как у нас три Наф-Нуфика в одной клетке распрекрасно жили и даже у кормушки не толкались — у тёть Оли не забалуешь, если почесунчиков захочешь.

— Как это дверь в вольер не закрывать? Не, барич, это ты путаешь что-то. Это же альфа! А ну как вырвется? — Павел смотрел на пастуха снисходительно, да тот не видел — морок мундира не дозволял.

— А скажи-ка мне, служивый, — Пашка старался не выглядеть угрожающим, — когда тебя в последний раз нгурул кусал? Никогда? Вот и дальше не боись — не укусит. Ты невкусный. А калитка в виварий пусть открыта будет — это лавэ разрешил, чтобы маленькая щена двигалась больше. Ты ж сам понимаешь, мужик, дети есть дети. Что ребята, что нгурулята. И те и те — шкодята неугомонные. Тыря всегда под присмотром. Она либо со мной, либо со Свапом. И вожака не бойся. Куда он денется, даже если из вольера выйдет? Магия вивария не пустит, разве не понятно? Ты, главное, не мечись со страху — он тебя сам обойдет. Нужны вы ему, как тирлу бусы…

Речь лавэ Пашку разочаровала. Да ну на фиг!

«Позо-ор! Позо-ор!» — эту фразу Пашка проговорил про себя попугайским голосом. Чего позор, кому позор? Не, Шенолыч, может, и хороший воин и наездник, но кадровый военный никакой. Батя бы за такое плац вылизать заставил. Не за изнасилование, это подсудная тема, а за то, что все знали, Пашка это нутром чуял, и промолчали. Тьфу! А потом еще этот главный пастух с подковерными советами своими…

Покидать плац вслед за остальными Павел не торопился — ему бы посоветоваться. Но тетушка беседовала с лавэ, и оба выглядели суровыми, как свежие надгробия. У старших свои тёрки, а хотелось подойти и выложить все, что невольно подслушал. Вот странно. Год как-то жил один, и ни с кем делиться инфой не тянуло. А сейчас прям надирает все рассказать тёть Олечке, как маленького, ей-богу!

Ну и гусь этот главный пастух. Умный, зар-раза. И очень может быть, его совет сработал бы, если бы не одно но…

Пашка принял решение как-то разом, как тогда — с парашютом. Едва трио крысюков сломало строй и первыми двинулось с плаца, идея сложилась. Тётя Оля билась за Малику как львица-мать! Еще не победила, но и не уступила. Всем этим не уступила. И что теперь, дать говнюкам испортить ее старания? Щаз! Он не позволит. Он сможет. Он сын офицера.

Парень смотрел вслед тройке Варгу — ишь как торопятся, сволочи. И то верно, времени у них маловато: это ж нужно нгурулов отвести в вольер и мимоходом, по пути под арест, добраться в дальнюю часть крепости, где квартирует челядь. И быстренько «убедить» поганую чернавку не шибко-то жаловаться, а не то…

Ну-ну, посмотрим, кто будет первым. Им с Тырей спешить некуда, можно даже часть пути ножками пройти, от глаз подальше. А там и «шагнуть» через пустоту. Прямо к дверям Малики. Отчего-то не хотелось Павлу демонстрировать возможности Тырюхи. Чуял он, что время изумлять еще не пришло. А изумлять и, скорее всего, вразумлять придется. Хорошему мальчику Павлу как-то резко расхотелось вливаться в ентот гниловатый коллективчик. Сегодня ему в крепости не нравилось. Впервые за все эти счастливые недели.

Уж как Тыря нашла Малику, неясно. Сказали найти, показали образ, она и нашла. Может, и по запаху, а может, нгурулы что-то такое про людей знают, что и в ум не придет. Ауры какие-нибудь или хвосты энергетические. Только вот незадача — переместила щена их с Пашкой аккурат в центр маленькой комнатки.

Дремавшая Малика взвилась от испуга и забилась раненой птицей. Бедный Пашка сам струхнул — опешил, смутился, когда понял, что напугалась девушка не нгурулы, а его — наездника в черном кителе и с невнятным пятном вместо лица. У-у-у, скоты! Так мундир опозорить! Остатков соображалки хватило отдать правильную команду:

— Тыря, мех! Охранять! — И через целых полминуты, когда в глазах девушки заплескалось понимание, добавил: — Это я, Малика, Павел. — Потом сообразил расстегнуть китель, и морок спал. — Не бойся, — сказал парень, отступая к двери, — я в коридоре побуду. А ты с Тырей поиграй, она любит, когда ее за ушами чешут. — Меховая шкодюля всем телом изобразила, где она любит, чтоб почесали. — Ты это, если шум услышишь, не пугайся. — Пашка замялся, пугать бедолагу еще больше не хотелось, но решил, что лучше предупредить: — Там к тебе тройка Варгу направляется, я их не пущу, не бойся.

— З-зачем? — пролепетала Малика и покрепче вцепилась в Тырькин мех.

— Будут уговаривать сильно на них не жаловаться. Там тёть Оля такой кипиш подняла, что лавэ приказал этим троим жетоны сдать. В любом случае все позади. Ты отдыхай спокойно и жди доктора.