Осталось убедить в этом разгневанного господина попечителя.

Господин попечитель убеждаться в невинности своих подчиненных не торопился. Если бы два насильника вдруг осознали, в какую пучину проблем ввергли своего командира, сами бы от него на каторгу заныкались. Там всяко попроще было бы, без риска изменения приговора в сторону поставок свежего материала для опытов юных менталистов.

Наконец щена угомонилась, и попечитель обратил внимание на подчиненных. Так глянул, что те без команды подниматься начали, стараясь не слишком кряхтеть — новичок оказался неприятным противником.

— Тело убрать в холодный подвал. — Благодаря изысканиям Ольги лавэ точно знал, что в крепости такие есть. — И под арест. Каждый в свою комнату.

— Мы? — совершенно искренне изумился Варгу, нервно оборачиваясь на труп. Он все время старался встать так, чтоб не видеть тела товарища-неудачника.

— Умели нагадить, умейте и дерьмо за собой прибрать!

— А как? Куда?

— А как хотите. Маги вы или кто? Хоть под мышкой уносите, но чтоб через минуту в жилом коридоре трупа не было! И не вздумайте никого подпрячь из обслуги! Рядом с трупом под арестом сидеть будете! Марш! Хватит отвлекать медикуса!

Про то, что им бы тоже целителя нужно, Варгу промолчал — зачем нарываться?

Дрири не подвел, даже кровь с каменных плит убрал как-то незаметно. Пашка с поля брани ушел, можно сказать, на своих двоих. Ну, как ушел? Тыря (за иголки парень держался сам) перенесла его в караулку — а куда еще? Это место, ставшее усилиями Павла и Ольги почти уютным, доктора потрясло. Разве он мог предположить, что его уникальную пациентку поселят в развалинах? Землянка лишь отмахнулась:

— Если у вас есть силы из-за глупостей страдать, Малику нашу осмотрите.

— Еще успокоительных влеплю, если дерзить будете, — пригрозил Дрири не очень-то и шутливо.

— Э нет. Мне сейчас нужна ясная голова! — Взгляд Ольги впился в лицо лавэ. Что бы он ни задумал делать с теми двумя, Ольга будет присутствовать. Точка!

У Малики хватало травм физических: помимо внутренних разрывов трещина в лучевой кости у са́мого запястья, крепко держали, сволочи; ссадины и синяки, синяки, синяки по телу, а главное — на голове! Это как же надо было за волосы тянуть, чтоб под кожей сосуды полопались? Повреждения, в общем-то, поверхностные. Ольга хорошо помнила, как изящно и быстро целитель устранил ее ожог. Драгоценный Дрири на то и целый интэ, чтобы резерв иметь немалый. За физическое состояние Малики можно было не волноваться. А вот психологическое… Для начала женщину пришлось тупо усыпить — и так страху натерпелась, пока за ее дверью дрались.

Целитель, уже не такой бодрый, настоятельно советовал выделить бедняжке другую комнату, чтоб не навевало дурных воспоминаний. Ольга пошла дальше — прямым текстом потребовала от лавэ подтереть подавальщице память. Не начисто, а так, вскользь — приглушить самое болючее. Как когда-то притупили ее собственные воспоминания о доме и семье. О дочери. Она, Ольга, о тех чувствах печалится, а здесь и сокрушаться не о чем — все на пользу. Жалко же девочку!

Раиму особо жалко не было, не привык он в подобные мелочи вникать. Но не оставлять же за спиной еще и эту проблему — недовольную Ольгу. И Раим согласился. Только шельмы знают, как ему не хотелось соприкасаться с той мерзостью, что клубилась в снах спящей женщины. Да придется потерпеть, усилий, если честно, требуется совсем немного. Это с Ольгой работал мастер — приглушены глубинные эмоции о драгоценных воспоминаниях. А тут… Да и времени прошло всего ничего. Поверхностные чувства — они самые острые и яркие, но и работать с ними — как застывший жирок с остывшего мяса сокрести. Вот лицо Малики неуловимо изменилось — на смену горести пришла расслабленность, сопутствующая настоящему отдыху. От этого на душе полегчало, как будто лавэ сделал что-то правильное. Приятное чувство. А еще приятнее была признательность в глазах помощницы.

— Мне, надеюсь, память подчищать не станете, господа наездники? — чуточку неловко пошутил медикус. — Мало ли. Сочтете, что я слишком много видел.

Лавэ в ответ и слова не сказал, только ноздрями дернул.

— Ваша голова слишком ценна, — озвучила Ольга их общее с начальством мнение и подмигнула, — чтобы утратить из нее хоть одну, даже самую глупую мыслишку. Да и куда вы денетесь с подводной лодки, драгоценный доктор? А если серьезно — я ваша вечная должница. Не только за себя, но и за Павла.

— Вы были очень интересным экземпляром, моя дорогая. Это отличная компенсация за труды. Мальчик не так интересен, на редкость крепкий организм, даже скучно. Не стоит о нем беспокоиться. Крови много потерял, но это восполнимо. Спать он будет долго, и это хорошо. Проснется — будет голоден, как зверь зимой. Ему бы…

— Знаю, знаю, — слабо улыбнулась Ольга. — Красное мясо, яйца, фрукты.

Дрири поворчал что-то про то, что неплохо бы побольше таких просвещенных пациентов, да где их взять? Один раз вылечил, и дальше никакого удовольствия. Даже Раим, уж на что у мужика жгучая запара образовалась, чуть улыбнулся этой сентенции.

Тревожный зов альфы прервал короткий отдых. В вольере бесновался зверь погибшего парня. Причем Свап звал скорее Ольгу, чем своего наездника. Она и рванулась на выход, но была остановлена, как ни странно, медикусом. Интэ отлично читал по лицам и был, как и всякий целитель, не лишен эмпатии. Ему ли, с его-то опытом, не распознать Ольгин страх и одновременно решимость. Что бы там ни случилось — она пойдет. И будет делать что до́лжно. Да хоть шельмам пустоты кудри рвать!

— Куда вы, голубушка, в окровавленном платье собрались?

Платье было еще и слегка дырявым — обнимашки с шипастой Тырей не прошли даром для крепкого, но не зачарованного материала. И переодеваться некогда.

Спасите несчастного зверика

Ольга сидела рядом с Пашкой и смотрела, как тот уминает мясной рулет, фаршированный яйцом, и прихлебывает это кулинарное непотребство крутым бульоном со специями.

Есть в постели Пашка отказался. За стол и только за стол! Не парализован, чай, — до туалета сам дошел. И коли жрать так хочется, то не помирает и ложку в руках удержит — попробуй отними. Вот и нечего баловаться.

Ну и напросился для лучшей усваиваемости питания:

— Пашенька, солнышко, зараза ты непоротая, ну как же ты так сглупил? Ну чего ты к ним полез? Они же могли тебя… А как бы я потом жила? А? Вот как? Зачем мне тогда?

— Ну тёть Оль, ну ладно тебе! Обошлось же!

И тут же пригнулся от звонкой затрещины ложкой по лбу, прилетевшей в аккурат между двумя глотками.

— Обошлось? Обошлось?! Да я чуть опять кровоизлияние не словила!

— Ну Тётёлечка, ну миленькая. Ну тупанул. — И совершенно нелогично, но очень гордо добавил: — Я же тренированный.

— Ты год не тренировался, балбес! И не дури мне голову! Разницу между спортом, будь ты хоть три раза чемпион, и реальной дракой я вполне понимаю!