class="p1">– Как могут какие-то результаты вычислений влиять на реальность?! – не выдержал Кир.

– О как! Проняло? – Ван Геори улыбнулся. – Выходит, запросто. Хотя надо признать, что я и сам многое не понимаю, но гипотезу я тебе дам, так и быть.

Он встал, пересел на крохотный обрубок ствола, торчавший на самом краю обрыва, так что у Кира свело коленки, и продолжил:

– Все дело в необратимости.

– В чем? – не уловил парень.

Ван Геори недовольно отмахнулся:

– Не торопись. Представь, что у тебя мешок с камушками. Они все пронумерованы, и ты можешь достать не глядя любую пару таких камней. Достал, записал, потом передал мешок мне. Я делаю то же самое. Так вот, если ты те камни, которые извлек, положил обратно, то мой результат останется независимым от твоего. И тогда было бы странно, чтобы не существовало хотя бы крошечной вероятности того, что у меня выбор повторится или что я выберу хотя бы один камень с тем же номером, что и ты, – он хитро улыбнулся и воздел свой палец, привлекая внимание. – А теперь представь, что это реальность, и что выбор, который ты сделал, формирует ее. Необратимо. Камни назад положить уже нельзя. Это событие, этот выбор – прошлое. Когда ты мне передашь мешок, тех камней в нем уже не будет. Таким образом, мои выбор определяется тем, что сделал ты. Прошлое формирует будущее. Причем заметь, не играет роли расстояние, только время, а точнее, последовательность событий. Если ты сделал выбор первым, ты предопределил мой.

– Я это понимаю, – задумчиво ответил Кир, – но вычислитель делает абстрактный, оторванный от реальности выбор. Его вычисления – лишь отблеск на теле материи, да еще и опосредованный.

– Я тоже так думал, – кивнул ему Ван Геори. – Но эксперимент показывает иное.

– Да ладно! Тысячи таких вычислений делаются повсеместно, и никогда еще результат одного не влиял на другое!

– Ага, – согласился его собеседник, – может быть, дело в самой модели? Она, скажу по секрету, создавалась на основе истории событий пирамид, – Ван Геори зло поморщился. – Создавалась? – он хмыкнул. – Копировал я логику событий этих чертовых артефактов! – помолчал. – Все ходят с собственными мешочками для камушков. Все тысячи раз доставали эти пары и уже научились просчитывать исход. Они убедились, что он всегда одинаково предсказуем. Но они забыли, что ходят каждый со своим мешочком. А если мешочек один для всех?! Тот, из которого боги достают реальность?!

– Вы хотите сказать, что боги пользуются вычислителем Счетной палаты?

Ван Геори рассмеялся:

– Да, Кир, смешно. Но нет. Всегда, когда считается все, что угодно, но не эта модель, – он кивнул на тетрадь в руке парня, – реальность остается нетронутой. Ну, точнее, тронутой лишь в той мере, как наше копошение на дне Вселенной может влиять на нее. Но что будет, если модель и тот единственный мешочек идентичны до такой степени, что в этот момент долбанный вычислитель Счетной палаты Ура считает саму реальность?

– Чего-то у меня большие сомнения, – буркнул Кир.

– Согласен. Но против фактов не попрешь, – Ван Геори замолчал, нахмурился, украдкой посмотрел на парня. – Есть, Кир, и еще кое-что.

Кир молчал, но Ван Геори почему-то замялся, никак не решаясь продолжить.

– Что еще, господин Ван Геори? – не выдержал Кир.

Тот, поджав губы, всмотрелся в парня:

– Понимаешь, Кир, я ведь не просто так тебя выбрал. Мне нужен был мозг, устроенный так же, как мой. Ну, не содержимое твоего черепа, конечно, а твой разум, твое сознание. Мне важно, чтобы ты мог воспринимать логику как целое, как связную систему. К сожалению, большинство математиков склонны обращаться со своей профессией как с иностранным языком. Ты наверняка встречал многих, кто думает, что знает язык пале.

– Я сам с Пале, – кивнул Кир.

– Я про местных, – он встал и вернулся на лавку рядом с парнем, отчего последний выдохнул с облегчением. – Они учат язык в школах, но говорят ли они на нем?

– Ну, говорят. Плохо, конечно, но я их понимаю.

– Ага. А что, если я тебе скажу, что любой из них знает о твоем родном языке больше, чем ты сам, – его структуру, грамматику, синтаксис, орфографию и прочее?

– Это понятно, я же не лингвист.

– Но говоришь ты лучше любого из них. И знаешь, в чем причина?

– В том, что я пользуюсь языком неосознанно, как музыкант не думает, куда ставить пальцы, чтобы взять нужный аккорд, у него это на уровне запрограммированных рефлексов. У меня к тому же запрограммированных с детства.

– Точно! – Ван Геори хлопнул ладонью по колену. – Вижу, я сделал правильный выбор, – и его ладонь коснулась локтя парня. – Мне и нужен был мозг, который оперирует математической логикой, а не языковыми конструкциями. Мне нужен был такой, как ты, кто плохо учил орфографию, но зато легко воспринимает главное – внутреннюю связь логики задачи, тот, кому нужен справочник, чтобы записать решение, но кому не нужна память, чтобы его запомнить. Зачем? Если ты помнишь главное – общую идею.

– Ну да. Я такой, – грустно поддакнул внутренне польщенный Кир.

– Я сам такой. Понимаешь, в чем дело? Когда я давал эту тетрадку своим коллегам, они тратили массу времени на проверку того, что я называю орфографией, и ни один из них не смог воспринять логику задачи в целом.

Ван Геори внезапно замолчал. Кир терпеливо ждал. Тот встал, подошел к опасному пню, но остался спиной к собеседнику, замер, уставившись на темнеющий океан. Его голос зазвучал немного глухо:

– Сама модель довольно проста. Но многообразие возможных исходов растет в чудовищной пропорции с каждым циклом выбора. Задачка, записанная на паре страниц, расползается до поистине космических масштабов. Одно дело тупое воспроизведение цикла вычислителем, другое – когда я пытаюсь воссоздать модель в уме, даже на уровне, намеренно упрощенном до примитива. – Ван Геори резко развернулся: – Думаешь, ты такой талантливый, что лучшие умы баронства меня уже не устраивают?

– Да нет, – нахмурился Кир.

– Зря. Стал бы я кататься по школам да мучить вашего брата, если бы не отчаялся найти того, кто меня поймет среди маститых коллег, – он ткнул пальцем в парня. – Ты мой новый эксперимент! Я тебя нанял не для того, чтобы гайки крутить логике вычислителя! Ты – мой новый вычислитель!

– Извините, господин Ван Геори, но я вас, кажется, не вполне понимаю.

– Поймешь, – Ван Геори махнул рукой. – Тут такое дело, я сам не справился.

Кир удивленно поднял брови, хотел было поинтересоваться, чем же ему поможет вчерашний школяр, но хозяин махнул рукой.

– У меня начинаются странные эффекты в сознании, – почему-то смущенно взялся объясняться он перед парнем. – Подробности