– Миллион за билет, в принципе, дорого или нет?

– В общем, недорого, чего говорить. Если на Бродвее за средний спектакль вы платите от 150 до 300 долларов, то миллион рублей за такое событие, как «Овация» – недорого. Тем более, что это как бы в культуру.

Про культуру Константин Натанович упомянул к месту. Год спустя, в самом кризисном и боевом для «Овации» 1995-м, именно в министерство культуры РФ Кузнецов и обратится за покровительством и поддержкой. Но в Старый Новый год 1994-го он «банковал» еще вполне уверенно, и встречал российскую «деловую и культурную элиту», как посол на приеме в собственной резиденции. А элита, кажется, не вполне представляя кто такие и откуда взялись хозяева мероприятия, тем не менее, чувствовала, что «засветиться» на «Овации» следует. Среди гостей попадались весьма неожиданные для такого поп-общества персоны. Допустим, маститые кинорежиссеры Сергей Бондарчук и Станислав Говорухин. У создателя «Места встречи…», криминального героя «Ассы», депутата Госдумы я спросил: почему вы здесь? И ответил он странновато: «По всему. Что я, по-вашему, только в сумасшедший дом хожу». Кто вас пригласил? – «Откуда я знаю…».

Тут появилась хорошо мне знакомая мхатовская прима Ирина Мирошниченко. – «Неужели вы потратились на приглашение? – Нет. Кто-то меня пригласил, конверт доставили в театр. А сколько это стоит? – Миллион. – Правда? Как интересно! Я и не знала. Пожалуй, за такую сумму я бы его не купила».

Александр Градский, по обыкновению, был еще откровеннее. – «Как же «патриарх русского рока», испытывающий, как вы сами мне говорили, «отвращение к бизнесу», очутился среди попсового бала и дам в бриллиантах? – Мне тут выпить дали бесплатно. – Поздравляю. Но что вы тут делаете? – Наблюдаю. – Многое видно? – Кое-что. Путем наблюдения делаются выводы, переходящие затем в артистические и музыкальные проекты. Интересно смотреть на людей, тем более, многие из них со мной здороваются, улыбаются. – А вы пьете шампанское и иронизируете? – Я всегда это делаю. А тут к тому же тепло, и ботинки у меня не промокают, и, повторю, еще выпить на халяву дают. А я человек небогатый. – Так вход сюда стоит миллион! – А я, опять-таки, бесплатно. Мне приглашение дали. – Кто? – Хрен его знает. Прислал кто-то… – Ушки-то не завянут от того, что здесь исполняют? – Да, это довольно трудно. Но неудивительно. Я такую музыку уже слышал. А пришел, чтобы посмотреть, как люди устраивают представление, фуршет и т. п. – Здесь и Константин Боровой. Вы, ведь, «наехали» друг на друга в «Пресс-клубе» с гэкачепистами… – «Наехал» он на меня. Я на него не «наезжал». Он для меня как бы всего лишь перепродаватель компьютеров, хотя и воспитанный, умеющий тонко мыслить человек. Но пока еще не сделавший чего-то особенного, достойного уважения. Однако как личность он мне интересен. Думаю, будь больше таких людей, нам удалось бы проще сделать какие-то вещи».

Оценивая «Овацию», Градский дипломатично признался, что не хочет «лажать вечер», на который его «любезно пригласили». Но заметил, что «неправильно вручать национальную музыкальную премию, опираясь на расширенный зрительский опрос. Это похоже на очередной хит-парад. А столь почетную награду должно присуждать все-таки жюри из 100–150 настоящих специалистов». Это опять была не только апелляция к опыту «Грэмми», но и мысль, декларировавшаяся основными оппонентами «овационеров». Кузнецов и Сиротюк в первые годы своего проекта утверждали, что лауреаты их премии определяются путем «народного опроса», после подсчета нескольких сотен тысяч присланных на адрес «Овации» писем. Недовольные же итогами премии или недостаточной подконтрольностью ее основателей, намекали, что победу на «Овации» можно просто купить и даже расценки периодически озвучивались.

Вообще, «Овация» была противоречива во всем. Ее упрекали в продажности и одновременно стремились к ее золоченым статуэткам, чтобы затем поставить их на видном месте в своем офисе, домашней гостиной и подчеркнуть свое лауреатство в каком-нибудь пресс-релизе или интервью. Церемонии вручения премии дышали показным дружелюбием и эмоциональностью участников в своей аперитивно-банкетной части, и сдержанной, почти холодной реакцией на успех коллег в зале. Аплодисменты победителям еле шуршали при их появлении на сцене. Та же Мирошниченко сразу обратила на это внимание: «Хотелось бы большей доброжелательности зала. Те же исполнители на своих обычных концертах слышат значительно больше приветствий публики. И это обидно. Почему так происходит, не знаю. Но от сидящих в зале этот праздник тоже во многом зависит».

Людмила Гурченко, тоже получившая приглашение «от кого-то» на «Овацию-94», сразу после церемонии сетовала мне и на «слегка провинциальный» оттенок действа. «Шоу получилось средне неудавшимся. У организаторов «Овации» еще мало опыта. Такие вещи нужно делать чаще. А то выйдет та же история, что с музыкальными фильмами, которые снимают у нас раз в пять лет. Делают и выявляют кучу ошибок, но за такой срок все забывают и в новой работе их повторяют. К таким действам у нас не привыкли. Смотрите, ведь все зажаты, и лишь те, кто когда-нибудь наблюдал по видео вручение «Грэмми» или «Оскара», знают, как надо реагировать.

– Вам близки люди, которым вы сегодня вручали награды?

– Очень близки. Я, например, спела первую песню Игоря Николаева. Отсюда пошла его композиторская дорожка, а то ведь никто не хотел исполнять его сочинения. С Федором Бондарчуком я закончила недавно его первую картину. Она называется «Люблю!».

На ночном изобильном фуршете «Овации» в той же «России», я оказался за столом с 31-летним президентом Калмыкии Кирсаном Илюмжиновым и его «официальным советником» в тот период, «первым советским миллионером» Артемом Тарасовым, только приехавшим из Лондона, где он проживал не один год. Именно с благосклонностью этих людей к «Овации», некоторые связывали ее финансовую устойчивость.

– Кирсан, какими судьбами здесь?

– На «Овации» я всегда. Присутствовал при рождении этой премии. Помню, тогда мы были вместе с Юрием Айзеншписом. У меня давние связи почти со всеми артистами, участвовавшими в сегодняшней церемонии. Я со многими дружу, они бывают у меня в Калмыкии. Да и Старый Новый год сегодня.

– Кто из них ваши самые близкие друзья?

– Крис Кельми, Сергей Крылов, Володя Пресняков, Олег Газманов.

– Почему президент за обычным фуршетным столом, а не ест где-нибудь в более привилегированном, обособленном месте?

– Ну, кто-то же должен перестраиваться.

– Вы купили или получили приглашение?

– Мне позвонили друзья. Сейчас же идет Совет Федерации и времени практически нет, а тут удобный случай сразу многих увидеть.

– Вы покушаете и уедете или останетесь на ночную дискотеку?

– Посмотрю по времени, возможно, останусь. Я любитель дискотек.

– Будете танцевать?

– Почему бы и нет? У меня два международных приза за исполнение танцев: в Америке – ковбойского, в Сеуле – бального.

– А любимые исполнители есть?

– По настроению. Очень нравится «Ласковый май».