Ну, я и вошел.

И встал у порога, пораженный увиденным…

Огромная кабина старого грузового лифта была превращена в жилую комнату. Ничего лишнего – кровать, шкаф, самодельная печка, стол, на котором была разложена нехитрая снедь – батон хлеба, банка тушенки, вода в огромной кружке. И стул, на котором, свесив лапы и хвост книзу, совершенно по-человечески сидел Лютый и трескал колбасу – из зубастой пасти как раз торчала сморщенная задница колбасной палки с обрывком веревочки на конце.

Увидев меня, мой кошак замер, выпучив глаза. Забавное зрелище, учитывая болтающуюся веревочку, похоже, застрявшую между нижних зубов. А леснику, хозяину этого странного дома, хоть бы хны. Спокойно взял кружку, отпил из нее, поставил на стол – и воззрился на меня, с виду совершенно не удивленный моему приходу.

– Эээ… здрасте, – сказал я, изрядно офигев от увиденного. Я был готов к чему угодно – тварь жутчайшую встретить, готовую сожрать меня в один кусь, десяток «мусорщиков» обнаружить, направивших на меня свои «смерть-лампы»… Но такая вот идиллическая картина со знакомыми персонажами стала для меня полной неожиданностью.

– Ну, здоро́во, молодь зеленая, – проворчал лесник. – Проходи, чего встал. Но сперва пригласи сюда своих горе-стрелков, что мне только что в пол тарабанили.

Не сказать, что я прям безоговорочно уважал лесника, повёрнутого на сохранности Зоны. Дед был не из приятных, категоричный и довольно вредный. Но сейчас я был в его доме, куда припёрся без приглашения, поэтому спорить и пререкаться не стал, а просто развернулся на сто восемьдесят и сделал то, что он сказал.

Мои спутники тоже не стали кочевряжиться. Вошли – и мигом в кабине стало тесно. Но лично мне было наплевать на неудобства. И не только на них. Потому что сейчас мне об ноги тёрся Лютый. Живой, зараза! Только неслабо так похудевший. Кожа прям на мышцы натянулась, которые тоже сдулись неслабо по сравнению с тем, каким я видел своего друга-мутанта в последний раз.

«Не переживай, – раздался у меня в голове чужой мурлыкающий голос. – Это я после ранения. Организм много жира и мяса съел, когда лечился. Отожрусь еще».

Это было неожиданно. Я знал, что Лютый умел общаться с помощью ментальной передачи образов. Но чтобы вот так, мысленно говорить, как умел Виктор Савельев по прозвищу Японец…

«Научился я, – мурлыкнул Лютый. – Теперь говорить могу. Почти как хомо. Только слов пока не хватает».

«Ничего, – усмехнулся я. – Такое даже у писателей случается».

Но тут наш мысленный диалог прервал лесник.

Отхлебнув еще раз из кружки, он вытер усы тыльной стороной ладони и сказал:

– Ну что, соколики, вычислили супостата? Валить меня теперь будете или как?

– Пока послушаем что скажешь, – мрачно произнес Харон. – Завалить всегда успеется.

– А что говорить? – вздохнул лесник. – Накосячил я маленько. Но то не со зла. Как говорится, попал под дурное влияние. И если б не он, – старик кивнул на Лютого, – косячил бы и дальше. Иногда, чтоб нашло просветление на человека, надо ему кишки наружу выпустить. Тогда дурь-то из него и выходит. Вместе с кишками.

– Хороший рецепт, подтверждаю, – кивнул Хащщ. – На некоторых хомо только он и действует, по-другому с ними никак.

Лесник мазнул взглядом по мутанту, но ответом не удостоил.

– Ну, и чего дальше делать думаешь? – поинтересовался Харон.

– Не знаю, – покачал головой лесник. – Не знаю. Только чувствую, что ненадолго меня отпустило. Что-то опять мозги мои трогает, будто ощупывает, примериваясь, как бы половчее в них вцепиться. Так что, может, и правда лучше будет меня пристрелить, пока я снова чудить не начал?

– Не беспокойся, если что – так сразу, – сказал я.

– Ну что, получается, решили мы проблему? – поинтересовался Рудик.

– Боюсь, что не совсем, – сказал я.

Терзало меня смутное беспокойство, похожее на отзвук того мерзкого гудения портала «мусорщиков». Вроде и нет его, а пакость какая-то в позвоночнике всё же ощущается.

Слева в жилище лесника были прорублены два окна, прикрытые тяжелыми ставнями. Я подошел к одному из них, распахнул тяжелые заслонки, вполне способные остановить пулю…

И увидел.

На поле, что раскинулось перед жилищем пожилого сталкера, вскрылись аж три портала, из которых не спеша так, степенно выползали турбоплатформы, летающие боевые машины «мусорщиков», в каждой из которых сидело по четыре бойца, облаченных в стандартную броневую защиту этих тварей, ничего общего с нашей не имеющей. Так, бесформенные образования, кляксы в пространстве, угрожающе шевелящие ложноножками, внутри которых явно просматривалось что-то типа ядра. И похожи были эти ядра на четырехконечные звезды…

– Вот оно как, значит, – прозвучало справа от меня. – Опять пришли Зону поганить? Сейчас мы это поправим.

Возле второго окна стоял стол, заваленный всяким бытовым хламом. Хлам тот лесник решительно сбросил на пол и сейчас, распахнув ставни, устанавливал на столе пулемет «Корд», вытащенный из-под кровати. Двигался старик довольно шустро для своего возраста. Я бы сказал, слишком шустро, неестественно даже. Думаю, даже подготовленный пулеметчик, прошедший не одну горячую точку, удивился бы тому, с какой скоростью старик установил и приготовил к стрельбе тяжелое орудие смерти.

И как метко начал из него работать.

Когда из крупного калибра хреначат в небольшом закрытом помещении, это для ушей всегда не очень. Я инстинктивно открыл рот, чтобы не оглохнуть, однако слуховой шок от интенсивной долбежки по барабанным перепонкам не помешал мне рассмотреть результаты стрельбы лесника.

Первая же очередь снесла экипаж с ближайшей турбоплатформы, словно мусор веником. Против калибра 12,7×108 миллиметров броня «мусорщиков» не устояла, только ошметки от тел, разорванных в клочья, полетели во все стороны. Так что в наш мир турбоплатформа вывалилась пустой. Проплыла немного по воздуху – и шлепнулась на землю, словно дохлая лягушка.

Второй транспорт выехал из портала лишь наполовину, и, получив очередь в бок, взорвался синим пламенем вместе с экипажем.

А вот третьему повезло больше.

Водитель, поняв, что дело пахнет порохом, ускорился. Турбоплатформа вылетела из портала, словно пробка из бутылки шампанского, лихо развернулась – и выстрелила по нашему зданию из стационарной крупнокалиберной «смерть-лампы», установленной на носу. Ни вспышки не было, ни звука выстрела. Лишь скользнуло по серой траве Зоны нечто вроде темного луча, похожего на стремительно удлиняющуюся тень от телеграфного столба. И на пути этой тени трава моментально рассыпалась в пыль, вытянутым серым облачком повисшую над землей.

Водила «мусорщиков», видимо, был опытным бойцом и свою продвинутую колымагу грамотно развернул, уйдя в «мертвую зону», где лесник его из длинного «Корда» никак достать не мог – боковые откосы окна мешали повернуть пулемет под нужным углом…