Некоторое время длилось молчание. Краешком глаза я видел, что отец исподлобья глядит на фактора.

— Мистер Макрей, — начал фактор все еще веселым тоном, — полагаю, вы прошли весь путь от Калдуи не для того, чтобы погреться у моего очага.

Он слегка посмеялся собственной шутке, прежде чем продолжить:

— Как бы сильно я ни наслаждался игрой в шарады, я не могу догадаться, какое дело вас сюда привело, поэтому должен попросить вас его изложить.

Отец взглянул на меня. Я подумал, что или ему изменила храбрость, или он не понимает, чего от него требуют, но, откашлявшись, он негромко сказал:

— Может, вы слышали о бедах, которые мы терпим в Калдуи?

— Беды? — переспросил фактор. — Я ничего не слышал о бедах. И что же это за беды?

— Самые разные беды, сэр.

— Я не слышал ни о каких бедах. Наоборот, я получал только хорошие вести об улучшениях, происходящих в вашем поселке. Вы разговаривали с вашим констеблем об этих «бедах»? — Последнее слово он подчеркнул особо, как будто оно было иностранным.

— Нет.

Фактор нахмурился и искоса посмотрел на отца.

— Если вы испытываете какие-то трудности, вы должны поговорить с мистером Маккензи. Не могу представить, чтобы он не почувствовал себя ущемленным, узнав, что вы явились ко мне, не обратившись сперва за поддержкой к нему. Такова роль констебля — к нему обращаются с любыми проблемами, какие могут возникнуть. Я не могу иметь дело с мелочами вроде…

Он не договорил, сделав жест, словно отмахивался от чего-то.

Отец ничего не сказал. Фактор забарабанил пальцами по столу.

— Итак?

Отец слегка поднял глаза от своих ног.

— Я не могу поговорить с мистером Маккензи об этих бедах, потому что их причина — сам мистер Маккензи.

Тут фактор разразился смехом, который не показался мне искренним. Скорее таким образом он давал понять, насколько абсурдны слова моего отца. Отсмеявшись, он громко вздохнул.

— Не потрудились бы вы рассказать подробнее?

К моему удивлению, смех фактора не смог совершенно запугать отца.

— Отношения между мной и мистером Маккензи и вправду напряженные, но я не осмеливаюсь впутывать вас в такие дела.

— Хотелось бы думать, что так и есть, мистер Макрей. Насколько мне известно, мистер Маккензи выполняет свои обязанности с самоотверженностью, которой крайне недоставало констеблям прошлых лет. А поскольку, если я правильно помню, его избрали единогласно, могу лишь предположить, что он делает все это при поддержке вашей общины. Если между вами и констеблем есть некие личные разногласия, тогда…

Фактор вскинул руки и громко выдохнул.

— Конечно, — сказал отец.

— Итак, если вы пришли не для того, чтобы излить некую личную обиду, я предлагаю рассказать, зачем же вы здесь.

Веселье фактора уступило место нетерпению.

Отец скрутил в руках шапку, а потом, словно осознав, что это не производит благоприятного впечатления, быстро перестал так делать и вытянул руки по швам.

— Я хочу увидеть правила, — сказал он.

Фактор несколько мгновений с любопытством смотрел на него, а после перевел взгляд на меня, как будто я мог объяснить слова отца.

— Вы хотите увидеть правила? — медленно повторил он, поглаживая бакенбарды.

— Да, — ответил отец.

— О каких правилах вы говорите?

— О правилах, по которым мы живем, — сказал отец.

Фактор резко мотнул головой.

— Извините, мистер Макрей, я не уверен, что уловил вашу мысль.

Теперь отец был полностью сбит с толку. Он явно не ожидал столкнуться с таким непониманием и, само собой, решил, что в этом виноват он сам, поскольку выразился недостаточно ясно.

— Мой отец, — сказал я, — имеет в виду правила, регулирующие аренду наших участков.

Фактор серьезно посмотрел на меня.

— Понимаю. А зачем, позвольте спросить, вы хотите видеть эти «правила», как вы их называете?

Он перевел взгляд с меня на отца, и у меня сложилось впечатление, что мы его забавляем.

— Чтобы я мог знать, когда мы их нарушаем, — в конце концов отважился ответить отец.

Фактор кивнул.

— Но зачем?

— Чтобы мы могли избежать черных отметок напротив наших имен или штрафов за нарушения, — ответил отец.

Тут фактор откинулся на спину кресла и издал громкое нетерпеливое восклицание.

— Итак, если я правильно вас понял, — он сжал руки под подбородком, — вы хотите свериться с правилами, чтобы иметь возможность безнаказанно их нарушать?

Отец опустил глаза, и мне показалось, что на них наворачиваются слезы. Я проклял его за то, что он поставил себя в такое положение.

— Мистер Макрей, я аплодирую вашей наглости, — заявил фактор, раскинув руки.

— Мой отец не хотел сказать, что стремится нарушать правила, — проговорил я, — он имел в виду, что, как следует ознакомившись с правилами, он сможет избежать их нарушения.

— Мне кажется, — настаивал фактор, — что человек, желающий свериться с правилами, может желать этого только по одной причине: испытать, до каких пределов правонарушения сойдут ему с рук.

К тому времени отец совершенно потерялся, и, чтобы положить конец его страданиям, я сказал фактору, что наш визит был ошибкой и больше мы его не побеспокоим. Однако фактор отмахнулся от моих попыток закончить разговор.

— Нет, нет, нет, — сказал он. — Так не пойдет. Вы пришли сюда и, во-первых, возвели поклеп на вашего деревенского констебля, а во-вторых, заявили, что ищете способ избежать наказания за нарушение правил. Вы не можете ожидать, что я так и оставлю это дело.

Видя, что мой отец больше не в силах вымолвить ни слова, фактор теперь обращался только ко мне. Он придвинул кресло ближе к столу, выбрал одну из своих бухгалтерских книг и раскрыл ее. Перевернув несколько страниц, он провел пальцем вниз по колонке, прочитал несколько срок, снова посмотрел на меня и спросил:

— Скажи мне, Родрик Макрей, каковы твои цели в жизни?

Я ответил, что моя единственная цель — помогать отцу на участке и заботиться о брате и сестрах.

— Весьма похвально, — сказал фактор. — Слишком многие ваши люди в нынешние дни имеют идеи, которые им не по чину. Тем не менее ты, наверное, задумывался о том, чтобы покинуть здешние края. Разве ты против того, чтобы поискать счастья где-нибудь в другом месте? Умный молодой человек вроде тебя должен понимать, что здесь у него нет будущего.

— Я не хочу будущего нигде, кроме Калдуи, — сказал я.

— Но если в Калдуи у тебя нет будущего?