"Настька-потрошительница” – так ее звали подруги-соперницы по ночному промыслу. Действительно, мало кто еще мог так лихо раскрутить клиента на щедрые подарки и дополнительную, укрываемую от хозяев плату. А еще за глаза ее обзывали “чухонкой”, потому что она пользовалась обычной косметикой, месяцами носила одни и те же наряды и очень редко гуляла в ресторанах на свои кровные. Глупые бабы. Они только знали о неизбежном увядании, у нее же ежедневно перед глазами был живой пример. Настя видела фотографии матери в молодости. Такая могла смело ложиться под любого иностранца. Теперь же ею побрезговал бы даже самый убогий клиент из своих. А прошло каких-то двадцать лет. И Настя благоразумно откладывала заработанные деньги. Всю валюту она прятала в укромном месте, а рубли хранила в сберкассе. На жизнь оставляла четыре-пять сотен в месяц – столько тогда зарабатывал профессор. И ей тоже хватало.

Все началось, когда ушел в армию брат. Сначала ему дали отсрочку, как главному кормильцу (помогли добрые люди, обратившиеся к заводскому начальству), но, когда она закончила школу, забрили-таки в солдаты. Девочка осталась наедине с алкоголичкой-матерью и ее похотливыми собутыльниками. Но нашелся “добрый” человек дядя Вова, давно положивший глаз на малолетнюю красотку из неблагополучной семьи. Дядя Вова оказался тонким психологом. Ему хватило нескольких разговоров, чтобы угадать главную Настину мечту – любой ценой вырваться из опостылевшего притона, которым стал родительский дом, и оказаться в другой, человеческой жизни. Девочку мало волновало, как дорого придется ей за это заплатить. Дядя Вова прозрачно намекнул, что, наоборот, платить будут ей, надо лишь отбросить дурацкие предрассудки относительно невинности и женской чистоты. Настя слегка покраснела. Невинность она потеряла еще в восьмом классе, а сохранить чистоту, когда вокруг сплошная грязь, мог только ангел. И, само собой, отдаваться за хорошие деньги куда приятнее, чем быть изнасилованной за убогую шоколадку. Настя охотно согласилась с предложением дяди Вовы.

За все последующие годы у нее было много проблем и разочарований, но по-настоящему ее расстроило лишь одно – денежная реформа. К тому времени у Насти были новые хозяева. Дядя Вова, имевший покровителей среди ответственных торговых работников и милицейских начальников, не сориентировался в быстро меняющейся жизни, слишком много о себе возомнил и бесследно исчез. Новые хозяева заранее предупредили о грядущей реформе, да и печать громко шумела по этому поводу, но уж больно привыкли люди к незыблемости рубля. Половину денег Настя истратила на драгоценности, не магазинные, а настоящие, купленные у бывших аристократов. А вот вторую половину в ход разумно не пустила.

Однако это была ее единственная осечка. Подруги-соперницы, как и раньше, звали Настю “потрошительницей”, завидуя ее нахальству, железной хватке и удачливости. Но подлинная удача улыбнулась ей спустя несколько лет.

Вор в законе Бармалей, один из лидеров группировки, хотел укрепить позиции измайловцев в государственных органах власти. Можно было купить уже сложившихся политиков вдобавок к имеющимся, но они слишком дорого стоили и, главное, оставались чужаками, способными подвести в критический момент. Надо было искать и выдвигать своих, проверенных людей.

А тут как раз случился день рождения Волыны. В то время он имел авторитет лишь в самой группировке, поэтому отмечали праздник в узком кругу, зато по высшему разряду. Дополнением к роскошному столу стали лучшие девочки, в том числе и Настя. Бармалей не знал ее, все-таки совсем разные уровни – авторитет и путана, но чутье подсказало ему, что из этой девочки может выйти толк. Он понаблюдал за ней минут десять и задумчиво сказал:

– А что, пусть будет ради разнообразия одна баба.

Но это еще не означало окончательного выбора.

Авторитет поманил Черняеву пальцем и завел с ней долгий разговор. Лишь убедившись в правильности своей догадки, Бармалей огорошил женщину вопросом:

– Скажи, тока честно, надоело каждую ночь с мужиками в койке кувыркаться?

– Бывает иногда, особенно если попадаются жирные или извращенцы, – уклончиво сказала Настя.

Она хотела сказать “старые”, но взглянула на отнюдь не молодого Бармалея и сдержалась.

– А хотела бы заняться политикой? – еще больше удивил ее авторитет.

– Можно попробовать. С мужиками я лажу. Если надо, любого уговорю. И чем я хуже истеричек, которые в Думе заседают?

– Ишь куда замахнулась, сразу в Думу. Нет, деточка, сперва ты возглавишь благотворительное общество, будешь людям помогать. Если полюбят они тебя, то куда-нибудь выберут, а нет – снова пойдешь в подстилки для барыг.

Бармалей действительно помог организовать благотворительное общество, но финансировал его крайне скупо. Насте приходилось самой ходить на все мероприятия, где светились щедрые спонсоры, и мотаться по Европе в поисках гуманитарной помощи. Она лично обошла сотни квартир, обнадеживая стариков, инвалидов, матерей-одиночек. Тонны одежды, еды и больше миллиона рублей разнесли по этим и другим адресам ее помощники. Кто-то пустил слух, будто она перепродает часть собранного добра, тут же налетела комиссия и обнаружила удивительный факт: вдобавок к чужой помощи Анастасия Леонидовна Черняева истратила на нужды общества сто тысяч из личных сбережений. Одна из популярнейших московских газет моментально напечатала статью о такой удивительной для нашего времени щедрости. В заключении статьи героиня сетовала на то, что рамки благотворительного общества слишком тесны и позволяют оказывать помощь очень узкому кругу москвичей.

Намек был понят. Черняеву избрали депутатом Мосгордумы. Бармалей всего месяц не дожил до этого радостного события: пуля, выпущенная снайпером, поставила крест на его извилистом земном пути. Ходили слухи, что киллера нанял Волына. Уж очень кстати для Игоря Семеновича сыграл в ящик старик. Он поднял своего протеже до таких вершин, что дальше тот мог шагнуть лишь через труп благодетеля.

Новый хозяин бережно отнесся к наследию усопшего, в том числе и к своим людям во властных структурах. Настя через доверенных лиц регулярно получала от него ценные указания и круглые суммы в валюте. Они встречались лично только в экстренных ситуациях. На случай, если кто-то из журналюг вздумает основательно покопаться в грязном белье и обнаружит кое-какие оперативные данные по группировке, была предана гласности история о раскаявшейся грешнице, которая добрыми делами старается искупить ошибки молодости. Ни фамилии, ни рода прежних занятий новоявленной Марии-Магдалины не упоминалось, но о первом люди догадались сами, а второго и знать не хотели.

И вот Черняева попросила о личной встрече. Авторитет в принципе согласился, но перенес ее на несколько дней. Он был занят одним важным делом. Опять воду мутили кавказцы. Их крепко сколоченная банда, раньше торговавшая наркотиками и оружием, нахрапом поперла на земли измайловцев, взяла под контроль один из рынков. Время гости с солнечного Кавказа подгадали точно, у группировки возникли непонятки с соседями. Одного не учли захватчики – конфликт быстро уладился, и лидеры группировки поручили Волыне разобраться с наглецами. Сначала авторитет попытался использовать дипломатию. Конечно, его бойцы шутя разметали бы горстку кавказцев, но, во-первых, тех могли поддержать соплеменники, а во-вторых, с новой властью несколько изменилась обстановка. Прикормленные гиены из ментовки твердили как один: