— Да здравствует Королевство! — басом взревел кто-то из стражников. И его крик моментально подхватили несколько сотен голосов:

— Да здравствует Королевство! Да здравствует Оберон! Да здравствуют маги дороги!

Огненный цветок поворачивался и плыл, согревая, радуя и подкрепляя силы, а я сжимала посох, направленный вверх, и чувствовала в этот момент руки и Оберона, и Ланса, и Гарольда.

Чего нам бояться?

Мы прорвёмся. Мы дойдём. Потому что мы вместе.

Вечером меня позвали на военно-дорожный совет.

Почти все уже спали — измученные дорогой в горах, над пропастями, и сквозь пещерные тоннели, и по хлипким каменным мостикам над бездной. Я тоже едва стояла на ногах; Гарольд смерил меня взглядом, протянул руку над моей головой:

— Оживи…

Глаза мои тут же открылись, сон улетучился. Зато Гарольд заметно побледнел.

— Тебя же не просили, — сказала я с укоризной. И, спохватившись, добавила: — Спасибо, конечно…

Шатёр был разбит на этот раз на опушке леса. Деревья очертаниями напоминали ёлки, но с серой и чёрной хвоей. Я потрогала одну ветку — фу! Иголки были похожи на жёсткие человеческие волосы. Ну и местечко, скажу я вам!

И всё-таки здесь было красиво. Непривычно и страшно, как на другой планете (фиолетовое небо на закате… Ёлки эти волосатые, вершины скал — как запрокинутые в небо носатые злые лица…), но всё-таки красиво, и в животе у меня тоненько запела «путешественная» струнка. В дальние страны лежит наш путь, где-то там, на далёких берегах, начнётся новое Королевство!

Военно-дорожный совет на этот раз был расширенный. Кроме Оберона и нас, магов, там были канцлер, комендант, принц и начальник стражи. Все они по очереди говорили, но слушать их было вовсе не интересно.

Комендант долго и нудно докладывал о том, сколько муки, вялёного мяса, овощей и круп расходует караван ежедневно, сколько овса съедают лошади, какие ремонтные работы нужно провести в ближайшее время, как уменьшить расход топлива, сколько подков потеряно, сколько дёгтя требуется для тележных осей и так далее. Канцлер, слушая его, всё надувался и краснел, а потом закричал, что это головотяпство и саботаж, лошади при таком пайке сдохнут от голода через три дня, а если «его милость» не образумится, то сдохнем и все мы.

Комендант не согласился, стал возражать и ругаться. Принц слушал с болезненным вниманием. Я покосилась на Оберона — тот улыбнулся мне чуть заметно, мол, ничего страшного. Обычное дело.

Наконец начальник стражи гаркнул на сцепившихся коменданта и канцлера, велев им либо замолчать, либо говорить по очереди. Спорщики разошлись в разные углы шатра, совсем как боксёры в перерыве между раундами, и там сопели, вздыхали, бормотали под нос и обменивались сердитыми взглядами.

— Что у нас с высочествами? — спросил Оберон принца.

Тот устало пожал плечами:

— Как я и говорил. Стелла, Розина и Ортензия ведут себя как люди. Ну, иногда капризничают. Но можно терпеть. Алисия и Филумена требуют танцев, развлечений, трижды надень валятся в обморок, но и это можно терпеть. Но Эльвира! Ей придётся затыкать рот, запирать в карете, усыплять… Я не знаю, что с ней делать, она постоянно сидит и бормочет, что всё пропало, что мы погибли, зачем мы покинули старый замок, теперь нас всех ждёт мучительная смерть. Другие слушают её и заражаются, как гриппом, — начинаются истерики, обмороки… Ваше величество, я прошу вас решить этот вопрос, потому что за вами, в конце концов, последнее слово.

— Ты предлагаешь сбросить её в пропасть? — спросил Оберон без улыбки.

— Я с самого начала говорил, что её нельзя брать. — Принц чуть побледнел. — Она истеричка и паникёрша.

— Она часть нашего Королевства. Не всё, что в Королевстве, — сахар.

Принц опустил глаза:

— Что мне делать?

— Приведёшь её ко мне завтра утром.

Я попыталась вспомнить, кто из высочеств — Эльвира. Кажется, это та самая, похожая на Мальвину… Или веснушчатая? А может, брюнетка, которая смахивает на Зайцеву? Мне стало смешно: вот бы Зайцеву с Лозовой сюда, под эти чёрные ёлки! Тоже небось скулили бы и предвещали всякие беды…

Интересно, Оберон поругает её? Или заколдует, чтобы долго не возиться?

Я пропустила доклад начальника стражи — впрочем, он больше хвастался, чем докладывал. Все, мол, стражники верны королю, все бодры духом и намерены преодолевать трудности лихо и с песней, и ну и всё такое. Трубач, правда, кашляет — простудился, но начальник стражи отдал ему свой личный запас драконовой смолы, которая, как известно, борется с кашлем, как дракон.

Потом слово перешло к Лансу, Тот пожал плечами, будто говоря: ну что вам ещё рассказывать?

— Господа, мы успешно пересекли границу неоткрытых земель. Концентрация зла вокруг Королевства не превышает обычного для этих мест фона. Сегодня мною остановлены две лавины средней тяжести, которые, однако, были естественным порождением физических законов, а не проявлением чьей-либо злой воли. Пока оснований для паники я не вижу. Следите за средствами оповещения — сигнал «магическая опасность» остаётся прежним, это прерывистый луч в небо. У меня всё, ваше величество.

— Очень хорошо, — сказал Оберон. — Перед тем как мы разойдёмся, я хочу напомнить вам, господа, об одной очень важной вещи. Здесь, на неоткрытых землях, Королевство выживет только в том случае, если будет едино. Попытка оставить службу в пути расценивается как измена и карается смертью… Надеюсь, все ваши люди об этом знают?

Интересно, что я этого не знала. Хоть я и не собиралась оставить службу Оберону, а всё-таки в животе у меня наметился холодок.

— Что же, господа, — заключил Оберон и оглянулся на начальника стражи. — Мне не стоит проверять ночные караулы?

Тот даже поперхнулся от рвения — разумеется, его величество может спокойненько почивать в своём шатре, караулы надёжны, бессонны и сменяются каждые четыре часа.

— Благодарю за службу, — сказал Оберон. — Господа, все свободны, все могут идти «почивать»…

Я не удержалась и зевнула, прикрыв рот ладонью. Гарольд, увидев это, заразился и зевнул тоже. Оберон что-то шепнул ему на ухо; Гарольд удивлённо на него глянул. Потом кивнул и побрёл к выходу, не оглядываясь на меня.

— Гарольд, ты совсем заснул?

Я поторопилась за ним, но Оберон мягко перехватил меня за плечо:

— Лена… Останься.

Опустился полог шатра за последним из уходящих, начальником стражи. Мы с королём остались вдвоём; я вопросительно на него уставилась — снизу вверх.

Оберон протянул ладонь над моей головой:

— Оживи…