снегу. Решил он, не откладывать на потом, когда снег растает, а то дороги расползутся совсем, и не успеет Никита с подарком. А здесь просто, не успеешь, твои проблемы, это если бы он вел дружбу с водяником, тот бы подождал, поверил ему на слово. А этому Водянику местному даров видимо давно никто не приносил, вот и он зол он на всех. С ним Никите только предстоит наладить отношения и дружбу.

Добравшись до дома тетки, что торгует курами, а это было не просто, утром он еще хоть как-то свободно прошел по замерзшей грязи. Хорошо еще что когда только собирался сюда купил сразу же огромные валенки и болотные сапоги, а ведь сомневался. Как бы он смотрелся сейчас смешно в своих весенних модных ботинках. Пока шел сюда, лужи и грязь под яркими лучами солнца стали стремительно таять, а как он попрется обратно да с тяжелым мешком за спиной, даже думать страшно. Найдя дом птичницы в деревне Никита долго стучал в калитку, вот будет смешно если тетка вдруг уехала в центр по своим делам, и вся эта дорога окажется пустой.

Стучал долго, пока кто — то из соседей не крикнул ему, — Не долбись ты дятел, Алевтина за домом в курятнике весь день почти, иди туда покликай ее, она глуховата.

Никита опасливо тронул калитку, она и вправду оказалось открытой, большой двор и тропка между множества покосившихся сарайчиков вела за дом причудливо изгибаясь между ветхих строений.

— Снести бы весь этот бардак, — пробормотал Никита пробираясь по подмерзшей скользкой тропинке к курятнику.

Курятник оказался капитальным теплым строением, ухоженным в отличие от всей территории вокруг, с огромным закрытым сеткой двором перед ним где важно ходили куры и яркие, и белые, маленькие и большие, все они кудахтали что там свое и оказались вблизи очень шумными, недаром тетка которая копошилась среди своих кур не слышала стука и воплей Никиты. Вблизи Алевтина оказалась полной теткой с простоватой неяркой внешностью, но голосистой, как и ее куры.

Она явно раздраженная незваным гостем, который отвлек ее от работы, грубовато спросила, — чагой тебе надо то оглашенный, чего ты так орешь то.

Никита даже растерялся, — вроде как ей надо, что бы у нее кур покупали, и быстро озвучил просьбу, решив здесь не задерживаться и как можно быстрее свалить с этого куриного царства.

— Мне бы нужно петушков несколько штук, — произнес он торопливо, — таких уже съедобных.

— А, чагой то именно петушков тебе надо, и каких именно, — сразу насторожилась тетка, посмотрев на Никиту очень неласково и настороженно, — ты небось, из энтих сатанистов, задолбали уже все им черных петухов подавай. — И тебе тоже таких же надо?

— Мне без разницы, какой они будут расцветки, — раздраженно бросил ей Никита, — мне в суп, таких которых уже кушать можно, не растить еще.

— А- а- а, — успокоилась немного тетка, — тебя то я не знаю, а то ходют тут всякие, повадились приезжие тут в лес ходить, обряды бесовские справлять и все черных петухов по селу требуют, я и думала, что ты из них.

Никита бы и от черного тоже не отказался, но после такой реакции, ну его, — водянику и цветной петух подойдет, главное, чтоб не курица была.

— А, чего куриц то не хочешь, — еще не отойдя от подозрений, спросила тетка внимательно рассматривая его с интересом.

— Ну и ведьма, — разозлился про себя Никита, — целый допрос мне устроила, а мне нужно просто петухов живых купить, и все. — Так курочек на яйца берут, а мне купить да порубить их на еду пока еще холодно, — разозлился Никита, — без разницы каких, хоть зеленых продайте.

— Погодь, так ты же с этого заброшенного села, слышала я про тебя, молодой симпатичный, — пригляделась к нему тетка.

Она задумалась видимо вспоминая что слышала про этого парня. Никита только вздохнул тяжело, вроде и живет он не заметно, а во всех селах его уже знают, сельское радио везде исправно работает.

— Ох тыж, молодой такой и живешь то где, — запричитала вдруг Алевтина, — взял бы еще и курочек, все летом еда будет.

— Нет, — отказался Никита, — не до них мне, да и не умею я за ними следить, с голоду они у меня передохнут, а вот петушков штук пять шесть я бы купил, давно кур не ел.

Алевтина потопталась в раздумьях, и решилась все-таки продать ему петушков, — тебе их счас порубать или сам, — только и поинтересовалась она.

— Сам, сам, все сделаю, я их несколько дней еще подержу, потихоньку и разделаю, — поспешил объяснить Никита, — холодильника у меня нет, а сразу всех я не съем.

— Ладно, — она, наконец, решилась, — петушки есть и много, даже черного дать могу, — и снова хитро посмотрела на Никиту, видно до конца ему не веря или проверяя его по свойской методе.

— Да говорю же все равно мне, каким цветом они будут, лишь бы толще, покидайте в мешок, какие есть, тех и есть буду — и он протянул Алевтине обычный мешок.

Та уже не стала допытываться больше, ушла в свой птичник. Оттуда донесся шум и гам, хлопанье крыльев, птичьи вопли, перепуганных ловлей кур, хотя Никита и не понимал, зачем она их там ловит, когда их и во дворе толпа.

Вскоре она вернулась с шевелящимся мешком, — вот наловила тебе, как и хотел, пяток петушков молоденьких, по цвету не выбирала. — А ежели, надумаешь завести курочек, приходи, объясню, как за ними следить, и будешь всегда с яйцами.

Поняв, что она ляпнула двусмысленность, Алевтина неожиданно покраснела, а Никита засмеялся, но колкостью отвечать не стал, чтобы больше не вгонять хозяйку в краску. Рассчитался за кур, закинул мешок на плечо, да домой, торопясь успеть до темноты, по грязи с трудом сдерживаясь от проклятий такой дороге, скользко, мокро, холодно и тяжело. Еще пока шел домой переживал, ведь за кур отдал почти последние деньги, если сейчас не сможет заработать, как жить, то он будет и на что. Здесь — то в селе какая ему работа. Вернее, работы в селе как раз-таки и много, а вот здоровья у него нет, может и правда кур развести, и продавать будет и с мясом. Жить захочется хорошо, и за курами научишься ходить. С трудом добравшись до дома, он в изнеможении осел тяжело на табуретку, не в силах даже стащить сапоги, а надо и кур пристроить и печку протопить, Никита аж застонал, тяжелая работа никогда не кончается. А что у него все болит никому неинтересно,