неделю… – объяснила Таня. – Зато потом воспаление должно полностью уйти.

– А ещё она спрашивает, когда тут дают еду? – дополнила норушь.

– Так, вот про еду я у Филиппа Ивановича сейчас уточню.

Филипп сидел на диване и активно переписывался с кем-то. Завидев Таню, он оторвался от дел, а узнав о вопросе лисы, показал битком набитые холодильники.

– Тут на всякий случай много чего есть, это на первое время, дальше будете заказывать самостоятельно, карточку я вам оставлю. Они могут просить что-то особенное – покупайте, если это не вредно. Единственное, Терентия не балуйте – ему противопоказано – хамеет сразу!

– Я всё слышал! Я и слышал, и запомнил, и описал… – послышалось из-за дивана гневное котовысказывание.

– Что именно? – встревожился Соколовский.

– Я зафиксировал твоё поведение, а не то, что ты подумал! – Терентий оскорблялся театрально, старательно и с наслаждением.

Впрочем, Соколовский отвечал ему примерно так же. Даже интонации были похожи.

– Два сапога пара, – почти про себя проговорила Таня и тут же обнаружила рядом длинную лисью морду, явно одобрительно покрутившую носом на её слова.

– Она говорит, что так и есть, – перевела норушь лисье пофыркивание. – Оба играют на публику.

Таня глубокомысленно покивала головой, рассудив, что лиса, которой известно выражение «игра на публику», чрезвычайно непроста!

Соколовский, явно рассудив, что Таня вполне справляется, собрался и уехал, пожелав ей удачи:

– Я на съёмки, если что-то очень срочное – звоните. Не факт, что сразу смогу ответить, но как смогу, перезвоню.

Остаток дня она провела на приёме в клинике, изо всех сил стараясь не отвлекаться на Веронику, которая заглядывала к ней каждые двадцать минут, демонстрируя дружелюбие и симпатию, а также на отчётливое шипение Валентины, которая при виде Татьяны начинала изумительно напоминать пришибленную жизнью кобру.

Вечером Таня отправилась навестить Терентия и лису и заодно предложить им ужин.

Её абсолютно не смутили дополнительные обязанности:

«Соколовский мне за это такую зарплату предложил, что и накормить, и убрать – вообще не проблема! А я смогу себе на весну одежду купить, и в кухню много чего надо, да и Шушану угостить вкусненьким хочется. А что он не хочет лишних людей привлекать к работе – так это понятно! Я бы на его месте тоже подобное не афишировала».

Она прошла через стационар, пожелав хорошего дежурства Веронике, сияющей от старания показаться милой, открыла внутреннюю дверь и шагнула внутрь, в темноту, полностью скрывшую её от любопытного взгляда Вероники.

Таня понятия не имела, что та уже пыталась открыть дверь, прикладывала к ней ухо, а теперь изо всех сил всматривалась в закрывающуюся за Татьяной щель, но видела только темноту.

«Где тут свет-то включается?» – Таня зашарила ладонью по стене, наткнулась на дверной косяк и припомнила, что есть ещё одна дверь.

«Ну да, тут же типа тамбура! – сообразила она, наткнувшись на дверную ручку. – Почему только света нет?»

Дверь открылась бесшумно, пропуская Таню в коридор, освещённый двумя небольшими настенными светильничками и луной, которая кокетливо заглядывала в высокие окна.

– А я тебе говорю, что его просто заставили! Стал бы он сам! – бубнил знакомый голос, в котором Таня без труда опознала Терентия. – Я вчера слышал, как Сокол с главой ругался, что, мол, он все условия уже выполнил и требует, чтобы его к вратам пропустили. Видать, чем-то сильно проштрафился, вот и отрабатывает! Видала? Даже сотрудницу для меня нанял!

– Да у тебя самомнение сейчас лопнет! – фыркнул чей-то явно женский голос. – Чего это для тебя? Абсолютно котовая наглость!

Таня насторожилась:

«Кто это ещё? Соколовский кого-то дополнительно нанял? А почему меня не предупредил? И кто такой глава?» – Таня сделала ещё шаг и невольно притормозила от вопля Терентия:

– Да у тебя совести нет! Хотя откуда у лис может взяться совесть? И её никогда у вас не было! И не будет!

– Не верещи! – фыркнула… лиса?

«Лиса? – Таня притормозила. – Ну, он же говорил, что она может говорить, – вот, видимо, это и делает».

Почему-то в говорящего кота верилось проще, может быть, потому что Таня всегда мечтала, чтобы они могли разговаривать.

«Лиса? Это уже какое-то слишком сказочное…» – тормозила Татьяну некая очень серьёзная часть её сознания, накрепко пропитавшаяся взрослостью и воспоминаниями о том, что: «Ты уже не маленькая, как можно верить в такие глупости?», а ещё так: «Какие могут быть сказки в реальной жизни?» или так: «Верить в то, что животные могут говорить, может только глупый ребёнок».

«Секундочку… а что, разве все дети глупые? Или все взрослые, из тех, кто ни во что не верит, очень умные? Разве кто-нибудь может уверенно сказать, что он знает о жизни всё? А если он чего-то не знает, то как можно исключать из этого говорящих котов и лис, а также подобных Шушане норушей? Разве мало невероятных вещей может быть и в реальной жизни? Так чего я боюсь? Того, что мир вокруг не такой, как я себе представляла? Но он давно не такой! Если моя семья совсем не такая, какая должна быть, и я оказалась не нужна даже своей маме, если мой муж не то что меня не любит, но даже и не знает, что это такое, в принципе, если моя лучшая подруга, которую я считала сестрой, оказалась вражиной похуже ядовитой змеи, так чего стоят мои прошлые представления о мире?»

Таня стояла в самом начале коридора и прислушивалась к нарастающему шуму дружеской беседы, а потом вдруг встревожилась:

«А где Шушана?»

– Я тут, – из-за батареи, прикреплённой под окном, вышла норушь и кивнула мордочкой в направлении шума. – Это лиса с Терентием лается.

– Да я уж поняла…

– Переживаешь? – норушь с сочувствием покосилась на Таню.

– Немного, но, кажется, я уже попривыкла… В конце концов, если окружающие люди сплошь и рядом не такие, как кажутся, почему бы и зверям так не делать?

– Логично! Ну, раз ты морально готова, пошли разнимать, а то они сейчас подерутся и тебе ещё раны придётся им залечивать!

Появление в дверях Татьяны с норушью не сильно охладило эмоции спорщиков:

– Все, все-все лисы, которых я видел в своей жизни, бесполезные, вопящие, хитрованистые и скандальные особы! – шипел Терентий.

– Ты, главное, так дальневосточным лисам не скажи, узнаешь тогда… – верещала лисица, прищуривая глаза.

– Я что, дурак, к ним лезть? – фыркал кот. – Я про таких, как ты! Только и умеете, что хитрить, воровать и обманывать, да ещё глупости тявкать!

– Так! Секундочку! – Таня неосознанно заговорила тоном, которым обычно разнимала собачьи конфликты, иногда случавшиеся в коридорах клиники. – Если все тут так хорошо себя чувствуют, что могут скандалить на весь дом, то я доложу Филиппу Ивановичу, что вы здоровы!

Лиса, слегка потерявшая бдительность из-за увлекательнейшей склоки с котом, присела на задние лапы и меееедленнно повернула голову к двери.

– Спалилась! Напрочь и по уши! – с превеликим удовольствием констатировал Терентий. – Что и требовалась доказать! Проспорила?