— Трави, Серёжа! — милостиво разрешил Анисим.

— В общем так, — начал вещать участковый. — У местных есть поверье про Игошу, это душа некрещеного или задушенного пуповиной при родах и не похороненного должным образом младенца. Облики он может принимать разные, но чаще всего является как безрукий и безногий младенец, красноглазый и острозубый.

— Я от Мани других сказок и не ожидал! — Сварливо заметил ветеринар. На него зашикали, чтоб не мешал слушать.

— Кгхм, — Недовольный тем, что его перебили, продолжил Серёга. — Живет эта тварь Игоша в доме или под его порогом и всячески доебывает хозяев: скотину мучает, харч ворует и вещи, по ночам покою не дает и детей пугает. — Серёга повысил голос. — А в силу войдет, может зубами загрызть или задушить!

— Детский сад, штаны на лямках! — Неуверенным голосом возразил Егор, которому тут же с нескольких сторон посоветовали заткнуться.

— Успокоить этого Игошу можно только одним образом, — Зловеще косясь на брата продолжал нагнетать участковый. — Признать его за своего ребенка и дать имя! Тогда он…

С вековой лиственницы у обочины лавиной сошел пласт снега, с потревоженных веток слетел матерый глухарь и с истошным горловым клекотом заметался над головами казаков. Это потом стало понятно, что глухарь, больше всего он походил на птеродактиля Игошу, про которого только что рассказывал Серёга.

Рванулись в стороны лошади, казаки присели, поводя стволами по сторонам, а Анисим в санях непроизвольно выстрелил из своей винтовки вдоль дороги, не целясь: «Да пошел ты нахуй, Сярожа, со своими сказками!» — истерично проорал ветеринар, выкарабкиваясь из саней и напускаясь на остальных: «И вы, дебилы! Развесили уши!»

— Понаберут в казаки по объявлению! — Не унимался Анисим. — У меня чуть сердце не прихватило! Наливайте давайте, аж трясет всего!

— Плесните ветерану на ход ноги! — распорядился Серёга. — И ускоримся! На реке остановимся перекусим, нам как светлеть начнет, уже у скита надо быть. Со стороны Сатки Пантелеевские подойдут.

Спуск к Александровке дался тяжело, лошади еле сдерживали толкающие их под гору сани, мужики как могли помогали. Даже Анисим кряхтя вылез из саней и суетился, советуя под руку. Серёга не выдержал и пригрозил оставить его с лошадьми на реке, ветеринар недовольно зыркнул, но успокоился и затих. Злобу затаил!

По проторенной во время багренья, уже присыпанной снегом дороге проехали к берегу и расположились на привал. Лошадей было решено оставить здесь, через реку дороги к хитрым староверам не было, кроме небольшой тропки. Наезженные, годные для проезда лошадей дороги от скита лежали в стороне. Одна, главная — шла к заводу, куда древлеправославные традиционно зимой ездили в работу, как вольнонаемные получая неплохие по этим временам деньги. В отличие от казенных крестьян.

И два воровских отнорка у сектантов расходились от скита по берегу реки, один через гору вниз по реке к Старой пристани, второй вверх к Нижним Лопасам. Там, где Егор с Айратом их подловили на браконьерстве. Такой большой крюк решили не делать, а пройти напрямик, через устье Иструти, от Ая до селения выходило около двух километров. И с километр следовало накинуть от того места, где сейчас расположились лагерем. Анисим, вникнув в расклады — буркнул: «Я за лошадьми присмотрю лучше, на вас, охламонов — надежды нет! Рассупонить то не можете по человечески!» Серёга с заметным облегчением выдохнул.

Развели небольшой костерок, вскипятили и заварили чая, запивая им приготовленные бутерброды. Термосы ссобойки оставили как НЗ — неизвестно ещё сколько в снегу сидеть возле скита, рассветом пока не пахло. Участковый поторапливал — с Пантелеем было уговорено обложить сектантов как станет светать, время позволяло, но лучше занять позицию заранее. А впереди ещё километр вниз по льду и два километра по лесу, в темноте. Жива ли тропка — неизвестно, заблудиться не получится. А вот время потерять добираясь — вполне возможно.

Достали из саней охотничьи лыжи подбитые камусом, проверились — не забыли ли чего и цепочкой тронулись вниз по реке. Лыжи оказались не лишними, продуваемые участки реки, темневшие открытым льдом — сменялись наметенными сугробами. Впереди шел Андрюха-крокодил, знавший эти места до переноса как свои пять пальцев и уверявший, что и сейчас не заблудится. Горы то и русло Иструти за двести лет не должны измениться до неузнаваемости. Замыкали группу Егор с братом.

Егор, имеющий неплохо развитую интуицию (только не всегда правильно ею пользующийся) — почуял неладное: «Ты чего смурной такой, братан? Как тогда, когда меня обманом в рехаб завлек, опять подлость задумал какую?!» Серёга отвернул морду, посопел, помялся и всё таки решился:

— Мутные расклады, казачков ведь знаешь Губинских с Уфалея, неделю назад приехали? Своего подстреленного забирать?

— Ну так, близко не общался, вы же с ними сцепились поначалу, сейчас то мирно все? — Егор, не пересекавшийся с спецназом купца, державшимся наособицу и за эту неделю в деревне особо нигде не засветившимся, не понимал, к чему ведет Серёга. — Они и на месте то не сидят ведь, чиновники по особым поручениям у тебя? Говорят, что туда-сюда ездят, то в город, то по заводам?

— Накидали кое-чего по раскладам сектантским. Я как нарыл по упырям этим по верхам, так в расход думал их пустить. — Заметив удивление брата, добавил. — Не всех конечно, я же не маньяк. Они там и с семьями, и с детьми живут. Наиболее замаранных и чья вина неоспорима. А там, Егор, есть за что к стенке. И разбоем промышляли, и людьми приторговывали. И по сезону на сплаве караваны грабили. Умно делали, не здесь, где живут пакостили, а в верхах и внизу. Орудовали с башкирами недовольными разбойным. Азат не рассказывал, что и у них таких хватает?

— Рассказывал, — подтвердил Егор. — У Айратовской Дилары так все поселение солдаты извели, из-за разбойных башкир. Их двое только и осталось на свободе, она да вторая. Остальных кого на месте за сопротивление властям, кого в кандалы. Как там её вторую, у Айшат живет… Молодежь смутили пришлые, побаловались на дороге и реке. Пограбили купцов, да с мокрухой получилось. Пришлые то дальше в бега, в сторону Сибири, а эти дурачки в стойбище родное вернулись. И не с пустыми руками, а немного погодя сыск учинили приказные и всё стойбище под раздачу. Суровые времена всё таки…

Помолчали, ещё больше отстав от группы. Шедший впереди Лёха обернулся недоумевая, чего отстают — Егор махнул ему рукой, догоним мол. Тот поняв, кивнул головой и ходко пошел дальше, больше не оглядываясь. Егор подтолкнул задумавшегося брата:

— Ну чо там дальше, раз уж начал? Не