И еще я много думаю о Мари и Поле. Как там они? Все еще сражаются с Катру? Или лежат где-то на этом этаже, пройдя операции? А может, их конкуренты сдали экзамены первыми, и мои друзья давно вернулись в ту далекую полузабытую жизнь, где люди не живут вечно, но зато имеют так много возможностей? Я так корю себя за то, что не догадался спросить Катру об их успехах, когда он навещал меня после операции. Теперь ко мне больше никто не наведывается. Только молчаливая равнодушная женщина, приносящая еду и иногда убирающая комнату. Изредка в мою постылую обитель вплывает Фольен. Он придирчиво изучает мое лицо, ощупывает его холодными уверенными пальцами и по своему обыкновению приговаривает: «Прелестно… Прелестно» Но вопреки моим настойчивым просьбам он каждый раз оставляет меня еще на «пару деньков». Ни на какие вопросы он не отвечает. Пара деньков тянется до его следующего визита, только для того чтобы смениться следующей парой. Я с нетерпением ожидаю тот день, когда смогу покинуть свою надоевшую келью и наконец-то попасть в этот счастливый мир. Я уже рвусь туда, мечтаю о нем.

В один из тоскливых дней, когда я, утонув в своем мягком, кресле и изнывая от скуки, в каком-то оцепенении вяло переключаю каналы телевизора, в дверь стучат. Стук резкий, уверенный, нетерпеливый, совсем не напоминающий мягкую фольеновскую манеру стучаться. Мое вялое оцепенение мгновенно сменяется неясной, но окрыляющей надеждой.

— Войдите! — радостно кричу я.

Дверь отворяется, на пороге — Тесье и незнакомая красивая женщина. Точнее, она мне откуда-то знакома. Вот только где же мы с ней встречались? В университете? В одной из редакций? Тем временем мои неожиданные посетители проходят в комнату.

— Вы ожидали увидеть кого-то другого? — лукаво интересуется гостья.

Ее голос и интонации воскрешают у меня в памяти разговор в кабинете Тесье. Боже, как давно это было! Прошло, наверное, не меньше полугода, что само по себе немало, но кажется, что с тех пор минуло не одно десятилетие.

— Мадемуазель Луассо? — неуверенно спрашиваю я.

— Луазо, — с очаровательной улыбкой поправляет она. — Можно просто Николь.

— Садитесь, — спохватываюсь я, — что же вы стоите?

— Благодарю, мы ненадолго, — величественно отвечает Тесье, но все же опускается на стул.

Изящная спутница следует его примеру. Тесье, как обычно, не теряет времени на долгие разглагольствования и с ходу приступает к делу.

— Пятый, мы рады сообщить вам о том, что ваш подготовительный период закончился. Скоро вам предстоит переход в ваш мир.

«Наконец-то!» — мысленно ликую я.

Но внешне остаюсь спокойным и сдержанным. Позволяю себе только вежливую полуулыбку и полный достоинства кивок — мол, хорошие новости, спасибо, ценю. Таков уж я, Пятый. Тесье смотрит на меня с одобрением.

— А вы времени зря не теряли, — говорит он.

Еще кивок. Спасибо, цену себе я знаю. В разговор вступает Луазо:

— Пятый, мы пришли для того, чтобы еще раз напомнить вам о ваших обязанностях. Вы должны…

После этого следует уже несколько поднадоевшее мне повествование о том, что я должен быть Пятым везде и всегда, не выходить из образа ни на миг, не пытаться узнать то, что мне знать не положено, слушаться старших, то есть тех, кто будет вещать через мой имплантат, а также сообщать этим старшим о нездоровых тенденциях, буде таковые замечены мною.

— …В основном корректировать ваше поведение буду я, — заканчивает она. — Думаю, что мы с вами сработаемся. На первых порах я, скорее всего, буду вмешиваться в вашу жизнь достаточно часто, но со временем мое вмешательство станет ненужным.

Я несколько снисходительно смотрю на нее. Я — Пятый. Что уж там корректировать…

— Все это, впрочем, вы уже слышали, — говорит Тесье, внимательно глядя на меня. — А теперь самое главное. Как вы догадываетесь, вы не можете просто отворить какую-то дверь и очутиться в вашем мире. Ваш переход должен быть тщательно скоординирован. Ни один обитатель мира Книги не должен знать о том, что один актер сменился другим. Для подобных переходов мы используем специальное помещение, так называемый тамбур. С этой стороны в него зайдете вы, с другой — нынешний Пятый. А выйдет каждый из вас, соответственно, в противоположную дверь. Таким образом, с точки зрения любого наблюдателя, Пятый просто на какое-то время зайдет в комнату.

Нехорошее у меня воображение. Ну почему тамбур, о котором он так важно говорит, представляется мне в виде уборной? Хотя, это легко объяснимо, уборная — очевидный пример комнаты, в которую люди на некоторое время заходят и где никто их не тревожит. Еще месяц назад я бы, наверное, усмехнулся. Сейчас я молчу.

— Для того чтобы свести к минимуму любые возможные осложнения, замена будет произведена ночью, — продолжает Тесье. — А именно, этой ночью.

Мое сердце вдруг начинает стучать громче. Сегодня! Я догадывался об этом, когда они вошли, но все равно это известие поражает меня. Сквозь стук сердца прорывается голос Тесье:

— Около полуночи за вами придут. Ваши личные вещи останутся здесь, обратно вы их получите через три года. Отныне одежда, предметы личной гигиены, канцелярские принадлежности, короче, все, что может вам понадобиться, будет предоставляться в рамках вашего нового мира. Любой предмет будет либо сделан в нем, либо дарован Господом. На три года вам придется забыть обо всем, что не может быть получено одним из этих способов. С сегодняшней ночи вы становитесь настоящим Пятым, и все аспекты вашей жизни начинают подчиняться законам вашего мира.

Он поднимается, вслед за ним встает Луазо, а потом, подчиняясь общему движению, встаю и я.

— Я буду видеть и слышать вас достаточно часто, — протягивая руку, говорит Тесье. — Но я очень надеюсь на то, что мне не придется встретиться с вами раньше чем через три года.

Я молча жму его твердую прохладную ладонь. Андре мог бы сказать что-то веселое на прощание. Но Пятому говорить нечего. Он просто возвращается к себе домой. Впрочем…

— Позвольте два вопроса, — говорю я.

Тесье кивает и бросает на свою спутницу быстрый взгляд, всем своим видом выражая что-то вроде «ну что я тебе говорил?» Игнорируя эту пантомиму, я спрашиваю:

— Не могли бы вы сообщить мне, что происходит сейчас с моими бывшими соучениками? А именно, с Четвертым и Восьмой.

— А разве это имеет какое-либо значение для Пятого? — вкрадчиво интересуется он в ответ. — Перейдя в ваш мир, вы обнаружите в нем Четвертого и Восьмую, которые живут в нем долгие-долгие годы.

Я чувствую, как мое лицо вытягивается. Такого ответа я не ожидал.

— Леон, ответь ему, — вдруг настойчиво говорит Луазо. — А то я сама скажу.

— Вот и скажи, — неожиданно усмехается Тесье.

Луазо поворачивается ко мне. В ее глазах светится сочувствие.

— К сожалению, Пятый, нам нечем вас порадовать. Доктор Тесье просто пытался избавить вас от печальной правды. Поль и Мари не сумели пройти экзамен раньше своих конкурентов, и их контракты были аннулированы.