Наконец двор, а там пятачок открытого и залитого лунным светом пространства. Быстро перебежал, пригибаясь, и едва вскочил в тень, услышал из темноты свистящий шепот:

— Я здесь. Топай сюда, но не шуми.

— Разве я шумел?

Он чуть выдвинулся из тени, лунный свет выхватил из тьмы верхнюю половинку лица, похожую на глиняную маску.

— И потом не шуми, — сказал он. — Иди за мной.

— Иду…

Мы прокрались вдоль стены, хотя передвигаться ночью никому не запрещено, вон вдали мелькнула согнутая фигура человека в темном плаще, но и он наверняка избегает быть замеченным.

— Ночью не спят либо воры, — сказал я, — либо любовники…

Он обернулся, на лице злая усмешка.

— Это глерд Сигитар, мой хозяин. Ходит тайком к Уделлии, а я поглядываю по сторонам, чтоб его не застигли. Если жена узнает, ему будет худо. Она из очень знатного рода, а еще у нее очень влиятельная и мстительная родня.

Я оглянулся, сказал шепотом:

— Это же тайна, зачем выдаешь своего хозяина?

Он хмыкнул:

— Ты же никому не скажешь, верно?

Что-то в его тоне насторожило, но я ответил поспешно:

— Да, ни за что!.. Мы же мужчины, должны покрывать друг друга.

Он не ответил, мы уже у двери башни, начал копаться в карманах в поисках ключа, потом долго искал скважину, сопел и бурчал про себя. Суда по тому, каким тоном сказал про знатность жены глерда Сигитара, сам глерд не слишком знатен.

Дверь открылась без скрипа, я заметил блеснувшие капельки масла на петлях. Изнутри пахнуло застоявшимся воздухом и запахом мелкой каменной пыли, что понятно, но вот свежесмазанные петли…

— Иди за мной, — велел Маркелий.

— Не отстану, — пообещал я.

Ход наверх слишком уж узкий, явно стены неимоверно толстые, толще городских стен, каменные ступеньки выщерблены и протерты посредине, будто один и тот же человек ходил по ним тысячу лет.

Маркелий вошел в темноту, что-то прошептал, вспыхнул слабый багровый свет. Мне показалось, что в его кулаке зажат докрасна раскаленный крупный уголь, видно, как, словно на рентгеновском снимке, просвечивают темные кости.

Он увидел мое изумление, довольно хмыкнул:

— Правда, удобно?

— Колдовство, — прошептал я.

— Магия, — поправил он. — Пойдем, теперь ступеньки видно, не отставай.

— Как ты это делаешь? — спросил я завистливо.

— Купил нужный камешек, — ответил он, не поворачиваясь. — Правда, дорого… Но все три солнца сходятся так редко и так ненадолго!

Я поднимался за ним со ступеньки на ступеньку, едва не оттаптывая пятки, спросил с простодушием лесного дурака:

— А что три солнца?

Он ответил, не поворачивая головы:

— Магия накапливается, когда на небе все три. А копят ее не только маги.

— Ого, сказал я, — и нам можно?

Он хмыкнул:

— Если сумеешь. Копить магию приходится потому, что иногда сходятся не только три солнца, но и три луны!

— Ого, — повторил я и добавил опасливо: — А тогда что?

Он прошел почти целый пролет, ответил нехотя:

— Непонятно? Тогда наибольшая власть у демонов. И только маги могут защитить. Не ясно? Армия ничего не может против демонов. Да и не ходят демоны армиями.

Я сказал с облегчением:

— Ну, это здорово.

— Не совсем, — ответил он с неохотой.

— А в чем дело?

— Маги не могут защитить все земли, — уточнил он. — Полностью защищен только королевский замок и королевский город. Хорошо защищены, хоть и не полностью, большие богатые города, где могут оплачивать магов и доставать им редкие ингредиенты. Плохо в малых городах, и совсем беспомощны села и деревни.

— Ужасно, — сказал я искренне.

Он уже, судя по дыханию, начал задыхаться, явно не дворовой работник, а комнатный слуга, ответил только после долгой паузы:

— Зато раздолье для героев. Ты же герой?

Я содрогнулся всем телом.

— Ни за что!.. Я даже лягушек боюсь, а тут — демоны!

Дальше он не отвечал, вторую половину поднимались молча, я старался не отставать, а он держал сжатый кулак над головой, освещая ступеньки впереди и под ногами.

Наконец впереди высветилась дверь, древняя и потертая, но паутиной еще не заросла. Маркелий вытащил ключ, этот поменьше, с шумом перевел дыхание.

Пока он тыкал им в скважину, я торопливо восстанавливал дыхание, по ступенькам никогда не поднимался выше третьего этажа, а лифты на что, этот тоже что-то слабоват в голеностопах…

Дверь распахнулась без сопротивления, мы поднялись на площадку, окруженную каменным барьером мне до пояса. Под ногами дощатый пол, звездное небо вдесятеро больше, чем видишь с земли, а внизу все в кромешной тьме.

Он шепнул еще пару слов, огонек в ладони погас, и Маркелий сунул крохотный камешек в карман.

Я вздохнул завидующе, а он предупредил мрачно:

— Не высовывайся. Хотя все спят, в небо смотреть некому, но так, на всякий случай.

— Ни-ни, — согласился я. — Это понимаю, хотя и не разумею. И что ты хотел показать?

Он запнулся, лицо как-то дернулось, сказал с запинкой:

— Это на севере… Вон в той стороне. Видишь?

Я повернулся, на севере вроде бы такая же темнота, хотя на самой границе видимости нечто фиолетовое на фоне неба, словно зарево, что почти сливается с темнотой.

— Ничего не вижу, — признался я.

— Смотри внимательнее, — велел он, — не мигая…

Он приблизился вплотную, я инстинктивно отстранился, не люблю, когда в лицо дышат пережаренным луком, а он, то поглядывая вдаль, то на меня, снова приблизился, а я снова отстранился.

— Ты чего? — спросил он зло.

— Дыши в другую сторону, — ответил я. — Ты мешок лука сожрал?

Он сказал разозленно:

— Ах ты, свинья…

Я не успел вспикнуть, как он нанес быстрый удар в живот, но я инстинктивно напряг пресс, кулак ударился как о доску. Зашипев и ни слова не говоря, он ухватил меня поперек и начал переваливать через край каменной ограды.

Задыхаясь, я ухватился одной рукой за камень, другой за него, но он уже почти перетащил меня на ту сторону. Изловчившись, я сделал вид, что падаю, с силой рванул его с собой, а сам, перевалившись через барьер, ухватился за край обеими руками.

Его тело рухнуло, как мешок с зерном. Уже у самой земли истошно завопил, и тут же раздался тяжелый шмякающий удар о каменные плиты двора.