Четвертый пример. О выводе наших войск с территории стран Восточной Европы и Монголии. Это не вывод, а позорное, трусливое бегство! Бегство в совершенно неподготовленные районы. Даже высокоразвитая, весьма экономически благополучная Канада выводит из Европы свою одну тысячу человек в течение 2 — 3 лет. А мы в год выводим по 100 — 120 тысяч.

В итоге все это нанесло колоссальный ущерб государству, нашей обороне. Итак, преступление совершено! Но его надо видеть не в измене Родине с целью за хвата власти членами ГКЧП и поддержавшими их лицами, а в измене Родине с целью не только нанесения ущерба государственной независимости, безопасности и обороноспособности, но и вообще полного развала Советского Союза, изменения его общественного и государственного строя. Причем людьми, которые и сей час продолжают вершить судьбы страны. Это особой, исключительной важности вопрос, которому суд, надеюсь, уделит должное внимание.

Считаю необходимым отметить, что прежняя Генеральная прокуратура РФ, выдвинув против меня (как и против других обвиняемых по делу ГКЧП) версию в измене Родине и заговора с целью захвата власти, сама стала заложницей этого обвинения. В этой обстановке, на мой взгляд, у Генпрокуратуры сейчас может быть два варианта действий.

Первый — совершенно бесперспективный — продолжать настаивать на том, что имела место попытка захватить власть, естественно, власть Советскую. И хотя совершенно ясно, что предмет обвинения отсутствует и все обвинение — это фантазия, но даже если это представить гипотетически, получается следующее.

Меня и всех нас обвинила еще Советская власть, советская прокуратура в захвате Советской власти, и обвиняемся мы, естественно, по советским законам. Но ведь сейчас нет Советской власти, и, следовательно, не может существующая власть жить по советским законам.

Советская власть в СССР была ликвидирована в сентябре 1991 года в лице Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР. А в декабре 1991 года Советский Союз был вообще развален. Затем Советская власть была насильственно ликвидирована и в России.

И в том и в другом случае это делалось без моего участия и участия других товарищей, проходящих по делу. Выходит, что мы способствовали существующему режиму? Это по меньшей мере дико.

Второй вариант действий Генпрокуратуры может быть полярно противоположным: выставить против меня и других товарищей обвинение в защите Советской власти. А попытка в захвате власти была, мол, с целью не допустить закрепления новой «демократической власти». Этот вариант уже имеет что-то близкое к истине. Ведь Советская власть признана нынешним руководством ущербной. Непонятно только, почему Руцкого, Хасбулатова и других не привлекают к ответственности за защиту Советской власти, а лишь за организацию беспорядков? Кое-кто, наверное, сожалеет, что организатором беспорядков в августе 1991 года в Москве был не ГКЧП. Не он призывал к неповиновению, к бессрочным забастовкам. Не он спаивал людей вокруг Белого дома и не он организовывал провокацию — на падение на военный патруль, следовавший на БМП.

Но в отношении меня и других товарищей предъявление обвинения за выступление в защиту Советской власти вполне применимо. Ведь я действительно защищал Советскую власть на протяжении всей жизни, начиная с Великой Отечественной войны. На войне — на многих фронтах боролся не только против немецко-фашистских захватчиков, но и против изменников — власовцев и бандеровцев, на знамени которых было написано: «Уничтожим Советы!»

Правда, нет пока закона, который бы карал тех, кто защищает Советскую власть сегодня. Но награды за защиту Советской власти у меня уже отобрали. Учитывая отсутствие такого закона, а суд надо форсировать, то дело можно было бы передать иностранному государству. А то, что мы граждане России, так это не препятствие — уже прецеденты были: даже приезжали из другого государства (например, из Латвии), арестовывали, увозили, судили и держали в тюрьме. С этим хорошо бы справился немецкий суд. Он генералу Мильке (министру госбезопасности ГДР), Герою Советского Союза, кавалеру 5 орденов Ленина, 4 орденов Красно го Знамени и 4 орденов Карла Маркса, нашел же повод для обвинения — якобы в 1931 году тот был причастен к убийству полицейского. А для меня повода искать не надо — я в течение всей войны уничтожал фашистов, а заодно и власовцев, бандеровцев.

Одновременно заявляю, что я полностью согласен с выводом нового Генерального прокурора России Казанника о том, что суд над нами по делу ГКЧП — это фарс. Но только не потому фарс, что он затягивается по причине болезни многих его участников, и в первую очередь подсудимых (тюрьма, конечно, сказалась). А по причине абсурдности обвинения.

Есть и третий вариант вероятных действий прокуратуры — это найти в себе мужество и честно заявить, что выдвинутое обвинительное заключение является неправомерным. В том числе и в связи с изменившейся в стране обстановкой. Но для этого, повторяю, требуется иметь мужество и честь.

17 — 18 февраля 1994 г.

XX Съезд КПСС, посвященный в основном «разоблачению культа личности», пришелся на мою студенческую молодость. Как он на меня повлиял? Непросто подобрать подходящие слова для описания тогдашних мыслей и чувств. Нет, те события, «перевернувшие мир», не воспринимались мной как трагедия вселенского масштаба, они не повергли меня в уныние или, наоборот, «благородную ярость». Но оставили на какое-то время в душе странную, неприятную пустоту. И тогда, и много позднее я неизменно пытался доказать, прежде всего самому себе, что партия не может ошибаться В ГЛАВНОМ, что курс, избранный ей в тот или иной период истории, «в общем и целом» правильный, а отдельные ошибки и недочеты всегда можно исправить.

В молодости мы, как правило, не отличаемся особой мудростью, умением подвергнуть самостоятельному, всестороннему анализу главные события и политические и социальные феномены. В 1956 году, несмотря на некоторое морально-психологическое потрясение, испытанное после доклада Хрущева, я довольно быстро «пришел в себя», решив: раз партия признала поли тику Сталина ошибочной, значит наверняка у нее были для этого все основания.

Есть у нас простая и в то же время подходящая для самых разных ситуаций поговорка: «Что имеем, не храним, потерявши, плачем». И хотя «потерявши» Сталина, наш народ плакал сравнительно недолго, каково истинное место и предназначение «отца народов» в судьбе нашего государства, многим из нас стало доподлинно известно уже в последние годы существования Советского Союза, а кому-то — и после «потери» великой Советской страны. Плакала, кстати (в прямом смысле этого слова), в день смерти Сталина и моя мать Нина Александровна, убежденная «сталинистка». И это притом, что ее первого мужа, сына священника, в начале 30-х годов репрессировали большевики...