— Это ужасно, — прошептал я, из последних сил сдерживая рвотный позыв.

Эмми, до этого внимательно разглядывавшая шкаф, который, кстати, снова был заперт на ключ, наконец обратила на меня внимание и тревожно спросила:

Тебе плохо?

Нет, — Я непристойно выругался. Вообще я

редко позволяю себе такое, но в этот раз не смог сдержаться, — мне хорошо.

Заметив удивление на лице девушки, не привыкшей слышать от меня подобные высказывания, я пожалел о минутной слабости.

Прости, — пробормотал я, сникая, — просто все это у меня в голове не укладывается. Они же дети! — воскликнул я с отчаянием в голосе. — А ведут себя как самые настоящие живодеры.

Дело не в ненависти к животным, — пояснила Эмми, снова сосредоточившись на шкафе. — Так они пополняют нехватку эритроцитов.

Поедая котят?! — Я с омерзением вспомнил, как мальчишка рвал внутренности животного.

— Если ты присмотришься внимательнее, то заметишь, что они съели одну только печень, — наставляла меня Эмми.

Возможно, она была права, но я не решился это выяснить, предпочтя поверить девушке на слово.

Ага. — Эмми улыбнулась, найдя на двери шкафа то, что так упорно искала.

Что там? — поинтересовался я, мечтая лишь об одном: оказаться подальше отсюда.

На двери есть сквозные дырки. Они, конечно, крошечные, но воздуха, поступающего через них, должно хватать, чтобы животные могли дышать.

Я оставил ее комментарий без ответа. Признаться, меня немного разозлило ее безмятежное спокойствие. Эмми вела себя так, будто ничего страшного не произошло, и мы только что не стали свидетелями того, как двое малолетних детей убили и съели котенка.

— Если ты все осмотрела, то, может, пойдем отсюда? — процедил я раздраженно.

Эмми посмотрела на меня, но, видимо, заметила по лицу, что со мной сейчас лучше не спорить. Выйдя на улицу, я брезгливо переступил через листья, которыми дети вытирали кровь со своих щек, и поспешил прочь от шалаша, так что даже Амаранта еле поспевала за мной.

Так уж получилось, что по пути в гостиницу мы были вынуждены снова пройти мимо детской площадки, на которой, как ни в чем не бывало, играли мальчик и девочка — хозяева маленького домика в лесу. Они стояли около самой тропинки друг напротив друга и хлопали в ладоши. Кажется, эта игра называется ладушки. Только вместо обычного стишка они произносили считалочку, так напугавшую Диму. Со стороны их игра смотрелась вполне невинно — мне, например, однажды довелось услышать матерную детскую считалочку, от которой покраснел бы даже сапожник, — но, учитывая обстоятельства, я ужаснулся. Во-первых, несколько минут я лично наблюдал за тем, что эти цветы жизни сделали с котенком, а во-вторых, детские глазки смотрели прямо на нас, точно стишок обращался непосредственно к нам. Казалось, они говорили: «Мы знаем, что вы за нами следили, и лучше вам помалкивать, если не хотите валяться в яме рядом с трупами животных». Глупо, скажете вы, так пугаться, ведь это всего лишь дети. Но если бы вы видели выражение их милых лиц в тот момент, вы бы поспешили оказаться от них подальше. Собственно, так мы и поступили.

Что у вас там случилось? — спросил Дима, как только мы с Эмми зашли в его номер.

Что? — не понял я, так как часть моего сознания все еще пребывала в прострации после увиденного в домике.

На тебе лица нет, — пояснил Димка, — вот я и хочу знать, что произошло.

Понятно, — кивнул я, но так и не ответил на вопрос брата.

Эмми тоже не была настроена на беседу, она выглядела крайне задумчивой, наверно, перебирала в уме возможные объяснения того, что мы видели. Лично я никаких объяснений не находил, да и думать на эту тему не хотел, поэтому обреченно повалился на кровать и уставился в потолок, стараясь вытравить из головы все мысли.

Но Дима не привык сдаваться, к тому же им двигало одно из сильнейших в мире чувств — любопытство. Ради такого дела он даже выключил телевизор.

— Если сейчас мне никто не ответит, — с расстановкой произнес брат, — то вы очень об этом пожалеете.

Эмми, очнувшись от своих мыслей, посмотрела на меня, и стало ясно — она собирается выполнить просьбу Димы.

— Чур, без меня. — Я поспешил ретироваться в ванную комнату, чтобы не присутствовать при рассказе. Хватило того, что я видел весь спектакль собственными глазами, причем мое место было в первых рядах.

Я принял холодный душ, освеживший голову, и немного успокоился. Надо проще смотреть на вещи. Подумаешь, какие-то там дети, поедающие животных! В практике охотника приходилось сталкиваться и не с такими ужасами. Видимо, я так расклеился из-за того, что в роли убийц выступили обычные малыши из плоти и крови, а не какая-нибудь тварь из преисподней.

Вернувшись обратно в комнату, я застал брата, озадаченно изучающего голую стену. Он смотрел в одну точку перед собой. Эмми же, не отрываясь, глядела в окно. Оба молчали, погруженные в собственные думы.

Есть идеи? — спросил я, обращаясь сразу к обоим. Очень не хотелось говорить на эту тему, но было необходимо обсудить случившееся и решить, как вести себя дальше. — Я готов выслушать любые предположения.

Как это обычно делает отец? — Дима наморщил лоб. — Надо сначала записать все факты, которые нам известны, а потом подобрать под них соответствующий типаж нечисти.

Бери ручку, бумагу и пиши, — скомандовал я брату. Эмми все еще не обращала на нас внимания, и мы оставили ее в покое, тем более что сами мало верили в успех своей затеи. Может, Амаранте удастся придумать что-нибудь толковое, пока мы тут дурью маемся. — Во-первых, — начал я, копируя манеру отца, — мы имеем странное заболевание, которым дети страдают только в этом городе. Больше о нем нигде не слышали. — Дима послушно вывел на листке несколько слов. — Во-вторых, есть клан вампиров. С ними тоже не все в порядке: кто-то убивает членов клана. В-третьих, — разошелся я, — больные дети восполняют запас красных кровяных телец, поедая животных, — немного подумав, я решил остановиться на этих трех фактах.

Ты еще кое-что упустил, — заметил Димка. Я вопросительно посмотрел на брата, и он добавил: — В-четвертых, считалочка.

Это ерунда. — Я было отмахнулся, но брат упрямо покачал головой и запротестовал:

Не скажи. Считалочка имеет прямое отношение к некоему обществу, члены которого убивали вампиров. А у нас как раз есть истребляемый неизвестным лицом клан вампиров. Это раз, — подражая мне, он загнул палец. — Мы постоянно слышим считалочку от детей, и они при этом ведут себя крайне странно. Это два. И, наконец, три — она реально пугает.

Ладно, — пришлось признать его доводы существенными, за исключением, конечно, последнего, — записывай считалку под пунктом четыре. Теперь прочти вслух, что у нас получилось.