Каждое бревно, ветка или пень, все, до чего я могла добраться, шло в дело. Но все же мой дом стоял не в лесу. Вокруг простиралась пустыня. К счастью, Боулдер-Сити расположен все же повыше, у основания поросших мескитом холмов, так что я могла пополнять запасы на свой вкус. В процессе я научилась неплохо управляться с пилой. Все равно эти мескитовые заросли были никому не нужны. И, пришлось это признать, работа топором имела терапевтический эффект – на каком-то внутреннем уровне.

Спустя год работы в кафе я продала несколько своих творений, и еще десять или около того всегда стояли на полках магазинчика Беверли. За три года мне удалось скопить несколько тысяч долларов.

Как-то в четверг вечером в мою смену в кафе зашел мистер Уилсон с красивой женщиной в меховой шубе. Ее копна светлых кудрей была заколота в высокую прическу, в ушах сверкали маленькие бриллианты. Дополняли образ туфли на высоком каблуке и колготки в сетку. Она либо пришла с какого-то супермодного мероприятия, либо была из тех, кто все еще обожал вечеринки с переодеваниями, так и не повзрослев.

Меховая шубка смотрелась в кафе с декором в юго-западном стиле так нелепо, что я едва сдержала смешок, подойдя к их столику принять заказ. Она изящно скинула шубку с плеч и широко мне улыбнулась в ответ на вопрос, что они будут пить.

– Я просто умираю от жажды! Дорогая, мне, пожалуйста, кувшин воды и огромную корзину начос, если в закусках они есть! – прочирикала она утрированно-умоляющим тоном. Тоже англичанка. Я перевела взгляд с нее на Уилсона и обратно.

– Привет, Блу, – вежливо улыбнулся Уилсон. – Тиффа, Блу учится у меня в классе, – продолжил он, представляя меня женщине напротив.

Брови Тиффы недоверчиво поднялись, и она окинула меня быстрым взглядом. Мне показалось, она посчитала меня слишком взрослой для ученицы. Но она протянула руку, и я нерешительно ее приняла.

– Это ты забрала оружие у того бедняги? Уилсон мне все о тебе рассказал! Какое красивое имя! Меня зовут Тиффа Снук, и я сестра Дарси, то есть мистера Уилсона. Ты должна посоветовать мне, что заказать! Я могу съесть целого единорога и использовать рог в качестве зубочистки! Умираю с голоду, – Тиффа выпалила это все за две секунды без передышки, и я почувствовала к ней симпатию, несмотря на меховую шубу. Если бы она не упомянула о родстве, я бы подумала, что Дарси предпочитает женщин постарше.

– Тиффа всегда умирает с голоду, – сухо добавил Уилсон, и Тиффа фыркнула, запустив в него салфеткой. Но потом рассмеялась и пожала плечами, признавая его правоту.

– Это так. Мне придется бегать часами, чтобы согнать эти начос, но мне плевать. Так что скажи, Блу, что нам выбрать?

Я назвала несколько блюд, не переставая спрашивать себя, чем же Тиффа занимается, если надела сетчатые чулки и меховую шубку, чтобы поесть в кафе. Так и вижу ее на беговой дорожке на каблуках, в велюровом домашнем костюмчике. Она была худой как щепка, довольно высокая, и энергия в ней так и бурлила. Возможно, ей и нужно было есть как лошадь – или единорог, – чтобы просто поддерживать эту энергию на нужном уровне.

Весь их ужин я ловила себя на том, что наблюдаю за ними, и не просто потому, что я была их официанткой. Похоже, они наслаждались компанией друг друга, из их уголка довольно часто доносился смех. Тиффа говорила за двоих, ее жесты и движения только подчеркивали каждое слово, но от ответов Уилсона она хохотала так, что не могла остановиться. Когда они наконец знаком попросили счет, Тиффа потянулась и снова взяла меня за руку, будто мы были старыми друзьями. Пришлось приложить все усилия, чтобы не выдернуть руку из ее ладоней.

– Блу! Ты должна нам помочь. Дарси говорит, что ты кое-что знаешь о резьбе по дереву. Тут в магазинчике стоят просто восхитительные работы, я видела по дороге сюда. Ты что-нибудь знаешь о них?

Меня окатило волной смущения, и какое-то время я не знала, что сказать.

– А что вы хотите знать? – осторожно спросила я.

– Дарси сказал, что на них всех стоит твоя фамилия. Я ему ответила, что они никак не могут быть твоими. Без обид, милая, но они очень профессионально выполнены, если ты понимаешь, о чем я.

– Работы мои, – резко отчеканила я. – Если это все, что вы хотели узнать, вот ваш счет. Оплатить можете на кассе. Спасибо, что выбрали наше кафе.

Я торопливо отошла, задыхаясь, влетела в кухню, будто за мной гнались. И правда, я искала, где бы спрятаться, будто Уилсон и его сестра сейчас примчатся и вытащат меня отсюда. Минута-другая игры в прятки, и я набралась храбрости, чтобы выглянуть из-за ведущих в кухню дверей.

Они были в сувенирном магазинчике, рассматривали мои работы. Тиффа провела рукой по одной из них, что-то говоря Уилсону, хотя я и не могла расслышать слов. Меня опять накрыло смущение, ужас и восторг смешались в груди. Я отвернулась, не желая больше ничего видеть. Время близилось к закрытию, кафе почти опустело, так что я и дальше пряталась в кухне, выполняя свои обязанности по сдаче смены в ожидании их ухода. Где-то полчаса спустя Джослин, менеджер вечерней смены, ворвалась через двойные двери в кухню, не переставая улыбаться.

– Боже мой! Боже мой, Блу! Та дама в меховой шубе! Она только что купила все твои работы! Все! Она оплатила все карточкой и сказала, что пришлет за ними завтра. Ты только что заработала тысячу долларов! Там их было десять! Она попросила, чтобы я на калькуляторе посчитала сумму, а еще она добавила двести долларов чаевых, потому что, она сказала, «цена чудовищно низкая»!

Она загибала пальцы, перечисляя цитаты.

– Она купила их все? – пискнула я.

– Все, кроме одной, потому что тот парень, что был с ней, настаивал, что он хочет ее купить.

– Которую?

– Да все же!

– Нет, какую захотел купить парень?

– Она стояла ближе всего к выходу. Пойдем! Покажу тебе, где она стояла. Он забрал ее с собой.

Она повернулась и побежала прочь из кухни, пища, как маленькая девочка, и я пошла за ней. Я не ожидала от нее такой искренней радости за меня и очень удивилась.

– Вот! Она стояла прямо тут. – Джослин показала на пустое пространство на центральной полке. – Она еще так странно называлась… Арка? Да, кажется, так!

Уилсон взял «Арк». Меня охватила дрожь. Он понял, что это была за работа. В одном из как-то найденных обломков мескита угадывался изгиб. Очень медленно я срезала древесину, придавая заготовке вид женщины, распростертой в молитве или подобострастии. Лбом она почти касалась земли, а вытянутые вперед руки были сжаты в кулаки, как в отчаянной мольбе. Это была абстракция, как и все мои работы, только предположение, намек на женщину, идея. Кто-то мог увидеть просто блестящее дерево, слегка провокационные линии и изгибы. Но пока я работала над ней, история Жанна д’Арк не шла у меня из головы. Ее слова звучали и звучали у меня в памяти: «Жизнь без веры – судьба хуже смерти». Моя Жанна д’Арк. И именно ее купил Уилсон.

Где-то неделю спустя я зашла в класс к Уилсону и остановилась так резко, что люди за мной врезались друг в друга, как человеческие домино, создав на входе в класс небольшую пробку. Недовольные одноклассники оттеснили меня в сторону, протискиваясь мимо моей замершей фигуры, жалуясь и ругаясь. Уилсон стоял у своего стола, разговаривая с учеником. Я все сверлила его взглядом, чтобы он посмотрел на меня, объяснил, что за игру он затеял. Но он не повернулся ко мне. Медленно я подошла к своей парте в первом ряду прямо по центру, села прямо перед своей скульптурой, которую вырезала собственными руками. Даже не глядя на блестящее дерево и изящные линии, я могла сказать, где пришлось замазать червоточинку, а где надрез оказался глубже, чем нужно. Можно было закрыть глаза и вспомнить, как из дерева появлялся образ склоненной женщины, будто Атлант, держащий на плечах Францию.