и наслаждения, а наоборот усугубляли ситуацию, приводя за собой всё более отвратительные запахи. Тянуло не просто гнилью; никто из парней не имел даже малейшего представления об источнике смрада, витающего в воздухе. Они оба догадывались, что так пахнет тот мир, где на горизонте чёрной пустыни свирепствуют бешеные торнадо, где среди исполинских размеров баобабов под огромной бурлящей чашей облаков медленно открывается дверь в чертог, в чьих бесконечных глубинах сидит и ждёт своего триумфального выхода само зло. Парни думали об этом, и с каждой минутой их сердца бились чаще, челюсти и животы сводило противными спазмами, а по спине тысячами мелких муравьёв бегали ледяные мурашки. И Артём и Петя нутром чувствовали приближение загадочного Душехлёба, неведомого стража вездесущего творца, что не желает быть обнаруженным раньше положенного человечеству срока; они оба изнывали от этих мыслей, но всей душой боялись об этом заговорить.

И вот, когда до Никифорово осталось около половины пути, они услышали наводящие ужас звуки несущегося на них гигантского существа. В этот раз даже медлительный Артём сообразил, что нужно делать. Парни нырнули в пшеничное поле и притаились за колосьями. Вскоре послышался громкий топот, словно по дороге мчался целый табун крупных лошадей. Парни поначалу решили, что по дороге действительно несётся кавалерия армии зла, но после того, как по полю пронёсся душераздирающий вопль, походящий на одновременный крик младенца и безумного старика, все их сомнения отпали, — богомерзкая тварь была одним единым организмом.

Сгорая от помеси любопытства и ужаса, Петя дождался, пока звуки начнут отдаляться, и осмелился приподнять голову, чтобы взглянуть на огромную быструю тварь. Момент, и он уже лежал, прижавшись к земле, и тихо постанывал. Артём тихо подполз к нему и спросил, что же тот увидел на дороге, но Петя молчал, трясясь в лихорадке и бледнея, он до крови искусал губы, лишь бы не разразиться истошным криком. Весь их следующий путь Петя не произнёс ни слова, да и Артём не надоедал с расспросами, догадываясь, что увиденное его спутником было настолько невообразимо и нечеловечно, что даже само его упоминание или обсуждение грозило лишением рассудка.

На подходе к деревне их внимание привлёк приближающийся звук вертолётных лопастей, парни выскочили из пшеницы и скрылись между высокими деревьями с другой стороны дороги. Вертолёт тёмно-синего цвета с красной звездой на фюзеляже летел низко, но всё равно сливался с нависшими над полем плотными тучами. Не было не малейшего сомнения в его направлении, боевая машина уверенно приближалась к зловеще выглядывающей из-за горизонта башне. Преодолев ещё с километр, парни смогли разглядеть и её и окрестности во всей красе. Башня возвышалась над окружающим её бетонным забором, рядом с которым суетились фигуры людей в камуфляжной форме. Там же стояли большие грузовики и бронетранспортёры, а неподалёку, прямо на пшеничном поле чернели в неестественных тусклых красках дня три вертолёта.

— Этого не было, — в недоумении сказал Петя, обернувшись на Артёма.

Один из грузовиков тронулся с места и, громко гудя, понёсся по дороге.

— Ложись! — шепнул Душин, хлопнув Артёма по плечу.

Парни повалились на землю за деревьями и притаились. Когда грузовик промчался мимо и они медленно, опасаясь ещё одного такого же, поднялись, знакомый детский голос, такой тихий и осторожный, но показавшийся оглушительным в этой тревожной обстановке, произнёс:

— Опоздали, они везде здесь.

Артём, и без того напуганный, чуть не лишился сознания, услышав это. Они с Петей резко обернулись и увидели лежачего позади них в траве Митеньку.

— Ты чего здесь делаешь? — озлобившись, прорычал Петя.

— Сейчас вертолёт полетит, — ответил Митенька, поднимаясь, — идите под деревьями до балки.

— Нам к Геннадию Ивановичу надо, — не отступал Душин, сверля ребёнка опухшими от недосыпа глазами, — проведи нас в деревню.

— Он у него дома, — спокойно ответил Митенька, кивнув на Артёма, тот поморщился и нелепо раскрыл рот от удивления. — В балке никого нет, — продолжил мальчик, — в Лесное не ходите.

В недоумении парни переглянулись.

— Чёрт с ним, — буркнул Петя, — давай сейчас… — он мигом умолк, зацепившись взглядом за что-то в поле.

— Ты чего?! — испугался Артём и тоже посмотрел на это нечто.

Пропуская сквозь себя вялые рыжие колосья, к дороге приближался уже знакомый летающий глаз.

— Око, — тихо заметил Митенька. — Бегите отсюда.

Парни медленно отступали к деревьям, не сводя глаз с пугающей твари.

— Не смотрите на него, — воскликнул ребёнок, и от крика его взрослые студенты покрылись коркой колючих мурашек.

— Чей это глаз? — проскулил Артём, отвернувшись от приближающегося монстра.

— Ты знаешь, — бросил Митенька и сию же секунду рванул через дорогу в поле, прямо навстречу ужасному Оку.

— Пошли, пошли! — толкал спутника Петя, набирая скорость. — К балке надо, пока не взлетел…

Парень не спал больше суток, он задыхался от усталости и еле-еле выговаривал слова, но теперь разговор стал для него единственным утешением и одновременно с тем последней ниточкой, связывающей измученный Петин рассудок с реальным миром.

— Они уже не жильцы, — бубнил он, закашливаясь, — военные.

Около балки тошнотворный смрад сильнее обычного ударил ему в нос, у Душина сбилось дыхание и подкосились ноги, он рухнул на землю, чудом не скатившись кубарем вниз по склону.

Артём подбежал к нему и уже нагнулся, чтобы поднять, но в то же мгновение взгляд его остановился на уходящей вдаль асфальтированной дороге, ведущей к выходу из зоны зловещего выброса. Шальная мысль прострелила голову парня: бросить всё и рвануть прочь, оставить за спиной вымерший за несколько минут колхоз, пустой районный город, населённый теперь неведомыми паукообразными тварями. Артём вожделел забыть о загадочной башне и залитых кровью полах тёмной автостанцией с полоумным стариком внутри; вычеркнуть из памяти, как ночной кошмар, раздирающий нос и горло смрад, книгу Геннадия, скрывающую в себе страшные тайны могущественного владыки зла, и сектантские речи обезумевшего деда, прячущегося в подвале. Парень даже подумал, что всё происходящее вокруг — это результат действия какого-то неизвестного ему наркотика, которым хитрый дед вне всяких сомнений ввёл ему в кровь капельницей.

— Я домой пойду, — причитал Артём, потирая грязный подбородок, — мне домой надо.

В его глазах всё плыло, на рассудок опустился плотный туман скверных мыслей, в ушах загудело.

— Тёма… — звал его Петя, держась за больную голову, — помоги мне, я встать не могу.

Но голос его казался Артёму каким-то ненастоящим, искусственным.

— Мне домой… — чуть громче заявил он, развернувшись к дороге.

Поднявшийся шум вертолётных лопастей окатил его ледяным отрезвлением и прервал бессвязный поток трусливых рассуждений. Туман мыслей развеялся, затмевающая глаза рябь сменилась вполне чёткой картинкой.

— Тёма, ты чего? — голос Пети тоже стал вполне реальным. — Эй! — прикрикнул