— Ты до этого никогда не целовалась с мужчиной? — недоверчиво спросил он.

— Нет, — со всей серьезностью ответила девушка. — Но мне всегда этого хотелось. Именно поэтому я и убежала из дома. Я знала, что иначе моя мать будет продолжать меня прятать. А тем временем у нее самой все время бывали мужчины. Я слышала их. Моя мать довольно красива, к ней часто приходили мужчины и запирались с ней в комнате. Но она никогда не позволяла мне видеть их, а иногда даже велела уйти из дома. А мне хотелось, чтобы у меня самой было тоже несколько мужчин.

— Несколько мужчин, — рассмеялся Жан. — А одного недостаточно?

— Я еще не знаю, — с той же серьезностью сказала она. — Я должна проверить.

И тогда Жан все внимание сосредоточил на крепких и торчащих грудях Жанетты. Он целовал и ласкал их. Жанетта с большим интересом наблюдала за ним. Когда он оторвался от нее, чтобы передохнуть, она вдруг расстегнула на нем рубашку и прижала свои юные груди к его груди и начала тереться о него, в точности как томная, сладострастная кошка. Жана ошеломил ее врожденный талант к занятиям любовью. Она делала быстрые успехи. Ее соски знали, как именно касаться его со сков, как тереться об них и возбуждать его.

Тогда он отбросил покрывало и начал развязывать шнурок ее пижамы. Но в этот момент она попросила его погасить свет.

Пьер вернулся возле полуночи и, проходя мимо комнаты, услышал женские стоны, которые были, несомненно, стонами удовольствия. Он замер. Он мог отчетливо представить, что происходит за дверью. Стоны были ритмичными, потом переходили в воркование голубков. Пьер не мог заставить себя уйти.

На следующий день Жан рассказал ему про Жанетту.

— Знаешь, я решил, что она просто молодая девушка, а она оказалась… оказалась девственницей, хотя трудно найти другую, столь готовую к любви. Она ненасытна. Она уже меня измотала.

Утром он отправился на работу и весь день отсутствовал. Пьер оставался дома. В полдень появилась совершенно томная Жанетта и поинтересовалась, что будет на обед. Таким образом, они обедали вместе. После обеда и до возвращения Жана она исчезла. То же самое повторилось на следующий день. И так день за днем. Она была тихой, как мышка. Но каждую ночь Пьер слышал, как из-за двери доносятся стоны, стенания и воркование. На восьмой день он заметил, что Жан выглядит измученным. Во-первых, он был вдвое старше Жанетты, но, должно быть, та всегда помнила про свою мать и стремилась ее превзойти.

На девятый день Жана не было всю ночь. Жанетта разбудила Пьера. Она была в панике, полагая, что с Жаном что-то случилось. Но Пьер подозревал, в чем дело. Несомненно, Жан уже устал от нее и был готов оповестить ее матушку о местопребывании дочери, но узнать от Жанетты ее адрес ему не удавалось, и он решил просто не приходить домой.

Как только мог, Пьер пытался успокоить Жанетту, после чего вернулся в свою постель. Она бесцельно слонялась по квартире, брала наугад книгу и снова ее бросала, пыталась что-то съесть, звонила в полицию. Посреди ночи она вошла в комнату Пьера, чтобы поведать о своих волнениях, и оставалась там, глядя на него растерянно, беспомощно.

Наконец она решилась спросить:

— Ты думаешь, что я больше Жану не интересна? Думаешь, что мне следует уйти?

— Я считаю, что тебе нужно вернуться домой, — сказал Пьер, усталый, сонный и безразличный к девушке.

Но на следующий день она по-прежнему была там, и случилось нечто, поколебавшее его безразличие.

Жанетта присела на краешек его кровати, чтобы с ним поговорить. На ней было тоненькое платьице, казавшееся легким чехольчиком, внутри которого заключено благовоние ее тела. Изысканное благовоние, настолько сильное и всепроникающее, что Пьер мог ощущать все его оттенки — горьковатый, сильный запах ее волос; несколько капель пота на шее, под грудями, под мышками; ее дыхание, одновременно кислое и сладкое, словно в нем смешались лимон с медом; а подо всем этим — запах ее женственности, пробужденный летним зноем, подобно тому, как пробуждается запах цветов.

Он сполна осознал собственное тело, чувствуя, как пижама ласкает его кожу, понимая, что грудь его открыта и что она может даже ощущать его запах, подобно тому, как он чувствует ее.

И вдруг его желание стало стремительно крепнуть. Он притянул Жанетту к себе. Он прижал ее к себе и ощущал ее тело через тонкое платье. Но в тот момент он вспомнил, как Жан доводил ее до стенаний, и растерялся, не будучи уверенным, удастся ли ему сделать то же самое. Никогда ранее он не находился в такой близости от человека, который занимался любовью, и не слышал звуков, которые издает женщина, изнывая от наслаждения. У него не было никаких причин сомневаться в собственной силе, поскольку он имел обильные доказательства того, что является хорошим и во всем удовлетворяющим любовником. Но на этот раз, когда он начал ласкать Жанетту, его одолевали сомнения, охватил такой сильный страх, что желание исчезло.

Жанетта удивилась, обнаружив, как внезапно обмяк Пьер в самый разгар яростных ласк. Она испытывала к нему презрение, поскольку была слишком неопытной, чтобы допустить, что такое в определенных обстоятельствах может случиться с любым мужчиной. Поэтому она не сделала ничего, чтобы попытаться вернуть его любовный запал. Она легла на спину, вздохнула и начала смотреть в потолок. Тогда Пьер поцеловал ее в губы, и это ей понравилось. Он приподнял ее тонкое платье, посмотрел на ее юные ноги и спустил подвязки. При виде того, как начинают спускаться чулки, а потом крошечные трусики, и ощутив пальцами ее маленькое лоно, он снова возбудился. Его охватило сильное желание овладеть ею, проявить насилие к ней, такой податливой и влажной. Он вторгся в нее своим могучим членом и ощутил, как ему там тесно. Мысль об этом зачаровала его: он представлял, как ее лоно, мягкое и ласкающее, охватывает его пенис, подобно чехлу.

Он почувствовал, как сила, обычная сила и искусность возвращаются к нему. По каждому ее движению он догадывался, в каком именно месте она ждет его прикосновений. Когда она прижалась к нему, он обхватил ее маленькие ягодицы обеими руками, а его палец коснулся заднего отверстия. От этого прикосновения она дернулась, но не произнесла ни звука.

А Пьер ждал этого звука, звука одобрения, поощрения. Жанетта не издала ни единого звука, хотя Пьер внимательно прислушивался, продолжая ее долбить.

Потом он остановился, наполовину извлек свой пенис и только его кончиком начал водить вокруг ее маленьких розоватых губ.

Она улыбнулась ему и уступила, но по-прежнему не издавала ни звука. Неужели она не получала удовольствия? Что же такого делал с ней Жан, что она издавала такие крики наслаждения? Он испробовал все позы. Он приподнимал ее, держа за талию, тем самым еще плотнее прижимая к себе ее лоно, становился на колени, чтобы лучше проникать в нее, но она не издала ни звука. Он перевернул ее и начал брать сзади. Руки его побывали повсюду. Она тяжело дышала и была влажной, но молчала. Пьер трогал ее задик, ласкал маленькие груди, кусал губы, целовал ее лоно, яростно запихивал в нее свой член, а потом мягко поворачивал и помешивал им внутри, но она все равно молчала.