обусловленный приступом страха со спутанными мыслями и неясными воспоминаниями. К сожалению, о дальнейшем протекании заболевания ничего не сообщается, и, как во всех случаях ностальгии, точный окончательный диагноз невозможен.

Если в этом случае тоска по дому — только один момент, способствующий развитию расстройства и страха, то имеются также такие, которые внешними обстоятельствами сходны с преступлениями на почве тоски по дому, но преимущественно представляют собой эндогенные состояния страха, которые, видимо, подкрепляются неблагоприятными условиями в услужении, однако без того, чтобы тоска по дому играла при этом какую-то роль. Таким случаем у одной душевно и физически отставшей девушки является следующий[34].

Случай Розы Б.

Роза Б., 16-ти лет, девочка на побегушках, обвиняется в том, что она в два разных дня в первом этаже дома своих хозяев подожгла мешок с бумагой и ящик.

Обследование девушки дало следующий результат: мать говорит, что, насколько ей известно, в семье не встречалось душевных и нервных заболеваний. Из семи ее детей шесть абсолютно нормальные, только обвиняемая Роза проявляла странное поведение, которое она не может себе объяснить. Хотя в школе она училась довольно хорошо, однако сейчас, на службе, она малосмышленая и неловкая.

Люди жалуются, что ей, якобы, трудно что-то втолковать, физически она отстала; менструация еще не началась. По характеру она тоже ребенок. Она играет с маленькими детьми, дурашлива, много смеется без причины, много думает. Она ужасно робка и пуглива, с полугодовалого возраста очень нервозна. Она часто пугается, и тогда у нее вздрагивают конечности. Тогда ее нужно успокаивать. Во время пребывания у хозяев она часто жаловалась на сильный страх, особенно на то, что все время слышит рычание, бормотание. В подвале, якобы, какой-то парень.

Роза Б. слабенькая, плохо развитая девушка, которая выглядит решительно младше своих лет. Строение ее черепа несколько маленькое и узкое. Явления паралича отсутствуют. Особо нужно подчеркнуть, что у нее были не очень выраженные, но отчетливые движения, подобные пляске святого Витта — подергивания мускулатуры лица и рук. Она производит детское, неопытное впечатление. Вопрос, была ли у нее уже менструация, кровь, она не понимает. Между тем, ее школьные знания довольно сносные. Она хорошо считает и хорошо дает сведения о своей семье и своем прошлом. В ответ на вопрос она говорит, что всегда очень боязлива. Ночью она иногда видит свет и думает, что в комнате призрак. Тогда она зовет мать. У своих хозяев она всегда очень боялась, когда должна была в первом этаже мелко колоть дрова. Когда она оставалась одна, как только она прекращала колоть дрова, то слышала какое-то рычание и бормотание. Она всегда думала, что в подвале какой-то парень, тогда ее охватывал ужасный страх. В таком страхе она устроила пожар. Она надеялась, что тогда ей не нужно будет больше идти в подвал. Она очень хорошо знает, что за такой поступок могут наказать по суду, однако знает об этом только с тех пор, как ее мать после преступления частенько ставила ей это в упрек. Она обещает ничего подобного больше не делать.

Заключение. Здесь мы имеем дело с несомненно неполноценным, физически и также душевно отсталым существом, развитие которого находится на детском уровне. В особенности, последнее имеет отношение к ее склонностям, мышлению, ощущениям, оценочной способности. Она болезненным образом раздражительна, нервозна, что и внешне находит выражение в пляске святого Витта (Chorea).

Рука об руку с этой отсталостью и нервозным состоянием идет большая боязливость, какая часто встречается у детей. У нее детская и болезненная фантазия, которая вызывает в ней на пути иллюзий состояния страха и боязненные идеи, которые не подвержены влиянию спокойно взвешивающего проясненного рассудка и не могут быть правильно поставлены. Девочка слишком рано оставила родительский дом и слишком рано поступила в услужение, в котором она должна была трудиться без присмотра. Эти иллюзии и состояния страха привели девушку к преступлению, за которое она сейчас должна отвечать. Обвиняемая, однако, имеет такое свойство, что можно ожидать, что в будущем еще сейчас имеющее место состояние душевной слабости будет проявляться меньше. Для настоящего случая вероятно, что на момент преступления она находилась в болезненном состоянии душевной деятельности согласно § 51 УК. Также здесь можно было бы применить § 56 УК.

Дело было прекращено.

В аналогичном направлении, что и случай Хонбаума, от типичной тоски по дому отклоняется И. С. Филипп, однако у нее к интеллектуальной слабости, возможно, добавляется также меньшая нравственная сопротивляемость. Рихтер («Юные поджигатели») рассказывает о ней.

Случай Иоганны Софи Филипп

Иоганна Софи Филипп, 14-ти лет, деревенская девушка, ребенком была болезненной, сейчас слабой и золотушной конституции, долговязая. Узкое строение груди, сколиоз, увеличение щитовидной железы и левого века. У нее аскариды. Уже в течение продолжительного времени жалуется на слабость, чувство усталости, головную боль, особенно рано утром, когда встает; причем и всегда ей было «плохо и кружилась голова». Она была очень сонной, засыпала рано вечером и не могла утром встать.

Менструация еще не началась. Срамные волосы начинают расти. Вокруг сосков несколько выпуклостей.

Прежде она, якобы, была оживленной и веселой. С момента преступления она полностью утратила это настроение. Некоторыми она описывается как неаккуратная, чувствительная, легко вспыльчивая, склонная к приукрашиваниям и мелкой лжи, а другими — как послушная, прилежная, уживчивая, спокойная, свободная от злобы и мстительности, благонравная, но со слабым характером. В школе она проявила слабые задатки и мало мыслительных способностей, однако получила по окончании хорошие оценки. Родители — порядочные люди, она получила хорошее воспитание.

Примерно за три недели до преступления она в первый раз поступила в услужение. У нее была тоска по дому в высокой степени; много плакала, убегала домой без разрешения, но послушно давала вернуть себя. Позднее, казалось, прижилась, особенно, когда она приходила из дома, она была в хорошем настроении. «Ей, якобы, было сразу хорошо, когда она побывала дома». В отношении серьезных уговоров и угроз выражение тоски по дому в последние дни уменьшилось.

В воскресенье (1 мая) у нее на душе было особенно тяжело. Вечером ее отругали за тайное посещение родителей. В тот же вечер она решилась на поджог и с этой целью взяла с собой горшочек. Разбуженная утром в воскресенье в 6 часов, она чувствовала себя слабой, и у нее кружилась голова. Она оделась, принесла и положила в горшочек горящие угли и подожгла сено в сарае. О своих собственных вещах она не думала. Несмотря на то, что она легко могла бы их спасти, они сгорели.

Поначалу она отрицала преступление. Только через несколько