Аркудов нервно дернул лямку рюкзака. Обвисшего, значит, он выложил всю свою технику. То, что значения уже не имеет, а может, и не будет иметь.

– Не знаю, – признался он. – Честно – похоже на человека, но…

– Это и был человек, – перебила я. – Тебя смутило то, что на нем светилось? Светоотражающие ленты. Их уже лет десять нашивают на одежду зеков, чтобы их легче было искать. В лесу, например. И еще: я считаю, это он напал на Романа. Мимимишик, кстати, думает так же. По какой-то причине он не хотел, чтобы об этом знал ты.

– Напал – и не убил? – усомнился Аркудов. – Просто вырубил?

– Может, и планировал, но не смог? – пожала я плечами. – Если мы с тобой не прикончим друг друга в ближайшие три-четыре часа, у нас тоже не хватит сил. Кстати, – вспомнила я и стащила рюкзачок. Мне пришлось для этого остановиться, но вертолет уже почти растворился в тумане. Словно и не было. Лучше бы всего этого не было… целиком. – На, пожуй. Хоть какая, но еда.

Я сунула конфетку в рот и принялась наслаждаться приторным вкусом, представляя, что я набираюсь сил. Не то чтобы помогало.

– Еще опасности есть? – хмыкнул Аркудов, разворачивая конфетку. – Кроме зека, пистолета, болота и того, что мы можем просто-напросто заблудиться?

– Голод, холод, дикие звери, бурелом, лесной пожар, еще одна партия беглых зеков, браконьеры… – перечисляла я. – На наш век хватит, Аркудов. У нас осталось двое суток. Кстати, здесь ты уже можешь вытащить карту, нас от вертолета не видно. Куда мы идем?

Аркудов достал бумажную карту, телефон и загрузил «Гугл-Мэпс». Что-то ему не понравилось, он откалибровал компас, помахав телефоном, уставился на карту, подсвечивая на нее экраном. Я наблюдала за ним – чрезмерно серьезен, задумчив, недобрый знак.

– Поставь на всякий случай контрольную точку, – надтреснутым голосом сказала я. – Мало ли что. Хотя бы мы будем знать, куда возвращаться.

– Если услышим выстрелы, можно вернуться, – кивнул он, не отрывая взгляд от карты, но потом все же отметил место, где мы стоим. – Я вспомнил фильм про катастрофу в Андах. Смотрела?

– Не поверишь, – усмехнулась я. – Ты считаешь, что я без причин рванула бы в это Номарино? Да, – добавила я, уже предвидя его возражения, тем более что Аркудов взглянул мне в глаза – все тот же серьезный взгляд, это скверно. – Я предлагала. Но это было вчера, Игорь. Сегодня все изменилось. Пусть сами справляются, знаешь, без нас. У каждого свой путь к спасению. Нам в том направлении, что там на карте?

Если бы мы умели ее читать. Но из школьного курса географии я припоминала: болото, лес, низина какая-то, что-то похожее на…

– Это дорога? – ошеломленно спросила я. Ровная, недлинная полоса, очень ровная, очень недлинная. – Умеешь читать карты?

Аркудов вручил мне телефон и зашелестел картой. Но на ней не было никакой легенды – подразумевалось, что пилоты обходятся без нее. На карте для меня было много лишнего – линии, зеленые пунктиры, красные квадраты и многоугольники, цифры, только сбивавшие с толку. Я поняла, что рельеф местности здесь обозначен настолько, насколько это могло пригодиться пилотам. В тайге вертолету все равно делать нечего.

– Похоже на то, – наконец пробормотал Аркудов. – До нее примерно… – он отобрал у меня телефон, смотрел то на экран, то на карту, долго шевелил губами. – Километров пятьдесят. Но это максимум. Скорее меньше. И если она отображена на карте, то это оживленная дорога. Но почему она настолько короткая?..

– Зачем она здесь? И почему Роман ничего не сказал? – Нет, я не отговаривала. Не могла поверить в удачу и в то, что существуют подобные совпадения. И Роман мог бы сказать про дорогу, но умолчал. Была причина? Насколько веская? К чему вообще дорога в тайге? Аркудов прав – слишком короткая. Или это…

– Помнишь, – опять спросил Аркудов, – про посадку самолета в Ижме?

Я кивнула. Такие новости не могли пройти мимо меня. Я не могла с уверенностью сказать, что послужило причиной вынужденной посадки, знала только, что обошлось без жертв, и все благодаря человеку, который в течение двенадцати лет поддерживал давно заброшенную полосу в рабочем состоянии. Я вспомнила имя – Сергей Сотников, начальник вертолетной площадки.

Если это была такая же полоса… Понятно, почему Роман не обмолвился даже словом. Потому что если там тоже кто-нибудь есть, не нужно искать концы преступления. Мы же сами придем и скажем – вот они мы, мы летали без разрешения, нарушили кучу правил и предписаний, а вот этот товарищ и куча козлов, его прикрывающих, нарушили и закон…

– Это похоже на полосу, да, – сглотнула я. Мы в очередной раз подумали об одном и том же, вспомнили те же известные обстоятельства. Милена, скорее всего, не слышала и краем уха – это не брак селебритиз и не методика дыхания женскими органами. Вот Мимимишик должен был знать… – Давай. Пойдем туда. Вдруг там кто-нибудь есть.

– Не расцветай, Диана, – Аркудов болезненно поморщился. – В Ижме были близки населенные пункты. Здесь если что-то и имеется… то военное. И если там есть люди.

Я решила не спорить. Неважно, что это, там наш шанс. Один из всех, что остался. И предупреждать, что мы отклонимся от направления до Номарино, я не стала, как и то, что если на полосе никого не найдем, то и до Номарино не доберемся. Ни к чему озвучивать очевидное, разве чтобы потом был повод сказать «а я говорила». Но это прекрасно, когда результат неудачи касается не тебя. Злорадствовать над самим собой – высшая степень безрассудства.

Мы уйдем в сторону на пятьдесят километров – но мы не можем не попытаться.

Риск? Безусловно, огромный риск.

Аркудов не убрал карту и телефон держал в руках. Заряд он экономил, поэтому экран гас, и через каждые три-четыре сотни шагов мы останавливались и смотрели, в каком направлении мы идем. Это было правильным решением – мы то и дело сбивались, и по синей линии, сохранявшейся на карте, было заметно, как мы отклоняемся. И все равно я молчала: то, что происходило, касалось обоих.

Теперь мы шли молча. До кромки леса было еще далеко, туман окружал нас, окутывал все сильнее, молочно-белый, практически осязаемый, и когда Аркудов светил фонариком на него, перед нами вставала стена неизвестности. Но страшно мне не было, уже не так, как предыдущей ночью на поляне с костром. Все это из-за того, что Аркудова я давно знаю, и главное – не вспоминать истории матери: чаще всего преступления совершают те, с кем ты давно и прочно знаком.

Я переступила через бревно, вовремя его под ногами заметив. Аркудов попал в какую-то ямку с водой. Из тумана икали лягушки, а мне казалось, что у них совсем не брачный сезон… Что-то плеснуло, но легко, может, рыбка, но даже не зверь размером хотя бы с зайца.

Может быть, Мимимишик наутро отправится с пистолетом охотиться на мелких зверей? Из такого оружия по белкам – еще смешнее, чем из пушки по воробьям.

– Чему улыбаешься?