какой-то мере воссоздать его в новой и незнакомой обстановке. Он может пытаться следить за временем, жить в знакомом прошлом, цепляться за старые понятия лояльности, устанавливать — с одним или несколькими дознавателеми — межличностные отношения, напоминающие те, что были у него ранее с другими людьми, и строить другие мосты обратно к известному. Пресечение его попыток сделать это, скорее всего, будет загонять его все глубже и глубже в себя, пока он больше не сможет контролировать свои реакции как взрослый человек.

Для вызова регрессии также используется техника плацебо. Допрашиваемому дают плацебо (безвредную сахарную таблетку). Позже ему говорят, что он принял наркотик, сыворотку правды, которая заставит его захотеть говорить, а также не позволит ему лгать. Желание испытуемого найти оправдание подчинению, которое является его единственным выходом из тяжелого положения, может заставить его поверить в то, что его накачали наркотиками и что никто не сможет обвинить его в том, что он теперь расскажет свою историю. Готтшелк замечает: «Люди, находящиеся в состоянии повышенного стресса, с большей вероятностью реагируют на плацебо.»(7)

Орн обсуждает расширение концепции плацебо при объяснении того, что он называет техникой «волшебной комнаты». «Как пример ... можно привести заключенного, которому под гипнозом внушили, что его рука становится теплой. Однако, в этом случае рука заключенного действительно становится теплой, и эта проблема легко решается с помощью скрытого диатермического аппарата. Или можно внушить. ...что... сигарета будет горькой на вкус. И в этом случае ему можно дать сигарету, приготовленную так, чтобы она имела легкий, но ощутимый горький вкус.» Обсуждая состояния повышенной внушаемости (которые, однако, не являются состояниями транса), Орн говорит: «И гипноз, и некоторые гипноидные состояния, вызванные наркотиками, широко рассматриваются как ситуации, когда человек больше не является хозяином своей судьбы и, следовательно, не отвечает за свои действия. Поэтому кажется возможным, что гипнотическая ситуация, в отличие от самого гипноза, может быть использована для того, чтобы избавить человека от чувства ответственности за свои действия и таким образом подтолкнуть его к раскрытию информации.»(7)

Другими словами, психологически незрелый источник или тот, кто подвергся регрессии, может принять намек или внушение, что его накачали наркотиками, загипнотизировали или иным образом сделали неспособным к сопротивлению, даже если на каком-то уровне он осознает, что это внушение не соответствует действительности, из-за сильного желания избежать стресса ситуации путем капитуляции. Эти методы дают источнику рационализацию, в которой он нуждается.

Независимо от того, возникает ли регрессия спонтанно во время задержания или допроса, и вызывается ли она принудительными или непринудительными методами, не следует позволять ей продолжаться дольше того момента, который необходим для достижения податливости. Жесткие методы регрессии лучше всего применять в присутствии психиатра, чтобы впоследствии гарантировать полную обратимость. Как только появляется возможность, дознаватель предлагает испытуемому выход, сохраняющую лицо причину, по которой он может выйти из его мучительной дилеммы, уступив. Теперь дознаватель берет на себя отцовскую роль. Неважно, будет ли оправданием то, что другие уже признались («все остальные мальчики делают это»), что у допрашиваемого есть шанс искупить свою вину («в душе ты действительно хороший мальчик»), или что он не может помочь себе («они заставили тебя это сделать»), — эффективная рационализация, за которую ухватится источник, скорее всего, будет элементарной. Это взрослая версия детских оправданий.

Полиграф [The Polygraph]

Полиграф можно использовать не только для оценки правдивости. Например, он может использоваться в качестве вспомогательного средства при проверке уровня владения собеседником языками или его искушенности в вопросах разведки, для быстрого скрининга с целью определения широких областей знаний, а также в качестве вспомогательного средства при психологическом просчитывании источников. Однако его основная функция в контрразведывательном допросе заключается в предоставлении дополнительного средства проверки на обман или сокрытие информации.

Сопротивляющийся источник, подозреваемый в связях с враждебной тайной организацией, должен быть проверен полиграфически, по меньшей мере, один раз. Может потребоваться несколько обследований. Не следует, как правило, использовать полиграф лишь в качестве крайней меры. Более надежные показания будут получены, если прибор будет использован до того, как на испытуемого будет оказано сильное давление, независимо от того, является ли это давление принудительным или нет. Достаточно информации для этой цели обычно можно получить после скрининга и одного или двух допросов.

Несмотря на то, что полиграф является ценным помощником, ни один дознаватель не должен считать, что можно переложить на прибор свою ответственность. «Полиграф не претендует на стопроцентную надежность. Результаты тестирования могут быть столь же разнообразны, как и сами испытуемые, а интерпретация графиков не сводится к простому определению того, реагировал или не реагировал испытуемый. Многие диаграммы вполне определенны, но некоторые указывают лишь на вероятность, и от двух до пяти процентов случаев тестирования в итоге классифицируются как неубедительные, а критические области остаются неразрешенными.»(9)

Наилучшие результаты достигаются, когда КР дознаватель и оператор полиграфа работают в тесном сотрудничестве, создавая опору для проведения технизированного допроса. Оператору необходима вся имеющаяся информация о личности источника, а также об оперативном контексте и причинах подозрений. Дознаватель, в свою очередь, может более эффективно сотрудничать и более точно вписывать результаты допроса с техническими средствами в общую картину своих выводов, если он имеет базовое представление об инструменте и его работе.

Нижеследующее обсуждение основано на работе Р. К. Дэвиса «Физиологические реакции как средство оценки информации».(7) Несмотря на возможные усовершенствования, широко используемый сегодня прибор измеряет дыхание, систолическое артериальное давление и гальваническую реакцию кожи (GSR). «Одним из недостатков использования дыхания в качестве индикатора, — говорит Дэвис, — является его подверженность волевому контролю. Более того, если источник знает, что «изменения в дыхании нарушат все физиологические переменные, контролируемые вегетативным отделом нервной системы, и, возможно, даже некоторые другие, то для распознавания лжи физиологическими методами требуется определенное сотрудничество или определенная степень неведения». В целом, «...дыхание во время обмана более поверхностное и медленное, чем во время правдивого рассказа. ...торможение дыхания кажется скорее характерным для предвосхищения стимула».

Измерение систолического артериального давления позволяет получить данные о явлении, которое обычно не поддается волевому контролю. Давление «...обычно повышается на несколько миллиметров ртутного столба в ответ на вопрос, независимо от того, правдиво на него отвечают или нет. Есть данные, что повышение обычно больше, когда (испытуемый) лжет». Однако распознавание между правдой и ложью на