—Ой, прости-прости…— зачастила девушка, случайно толкнув локтем рисующего Шона.

—Ничего страшного, всё поправимо,— неловко улыбнулся тот, пряча принадлежности для рисования.— Что… Что-то случилось?..

Дальнейшую ихвозню япропустил мимо ушей, так как понял, накого так напряжённо поглядывала Марси.

Сгрустной улыбкой нагубах глядя наморе иигры желтопузых дельфинов, кнам приближалась пожилая женщина. Широкие поля соломенной шляпы закрывали половину лица, наплечи поверх серого платья был наброшен светлый платок. Она шла гордо, словно фрегат, бороздящий водную гладь.

Япочувствовал, как перехватило дыхание, азатем начало щипать глаза.

Ясжал челюсти и, как Марси, отвернулся.

Накеров насковородку! Какой-то ветер сегодня солёный! Чего жтак глаза-то щиплет⁈

Немного успокоившись, яначал было уже поворачиваться, как вдруг Марси резко вскочила наноги.

Мама… моя родная матушка, Тереза Джонсон, шла уже рядом изаметила нас.

Атут ещё иМарси преградила ейпуть.

—Здравствуй… бабушка,— робко проговорила девушка инеловко улыбнувшись, зачастила:— Аяпоступила вМорскую Академию! Учусь там же, где иотец! Учусь хорошо, и…

—Хватит!— оборвала она еёрезко.— Яуже говорила тебе, девочка, тынемоя внучка! Мой сын нетвой отец! Хватит повторять эту ложь!

—Но… но…— залепетала Марси.— Нокак жетак, бабушка? Почему тыснова эта говоришь⁈ Яжекак папа! Ягоржусь тем, что яего дочь, я…

—Тынеего дочь!!! Тыдочь этой лживой девки икакого-то проходимца! Анемоего сына! Все! Яустала оттебя, глупая девчонка! Сгинь смоих глаз!

—М-м… м-м-м…— застонала Марси, азатем разрыдалась ибросилась прочь.

—Дакак вы…— начал было вскочивший наноги Шон, ноявцепился вего плечо так сильно, насколько смог.

—Дуй заней,— коротко велел я, когда парень обернулся.

Секунду онколебался, азатем рванул следом заМарси.

Мама даже непосмотрела вихсторону. Она подошла кпарапету изамерла, несводя глаз сморя.

Яхорошо знал эту еёпозу— она всегда так вставала, когда пыталась унять гнев.

Втакие моменты лучше как раз дать ейвозможность выпустить эмоции, устроить эдакий контролируемый выплеск.

—Может, выивсвоём праве,— проговорил я, подходя кней сзади,— новсе жевыбыли слишком грубы. Марси, может быть, иумеет драться, умна ипроворна… ноона впервую очередь хорошая домашняя девочка, идеалистка. Сверой всвоего крутого отца иснадеждой нато, что еёпримет бабушка.

Мама резко обернулась ивскинула голову. Отэтого движения еёшляпка слетела, ияувидел безжалостную печать времени наеёлице. Мама обожгла меня пылающим взглядом выцветших карих глаз, вокруг которых вовсе стороны тянулись десятки морщин.

—Амне-то что доеёидеалов⁈— огрызнулась она.— Мне вообще нанеё плевать! Номеня раздражает, что она раз заразом повторяет эту ложь! Ложь, выдуманную мерзкой лживой девкой!

Яуспел поймать слетевшую шляпку ивернул еёнаголову матушке.

—Выпрям всеми фибрами души ненавидите нашу губернаторшу. Откуда такая ненависть?— спокойно спросил я.

Матушка замерла намиг, снедоумением глядя наменя.

—Ах…— выдохнула она.— Тыведь недавно внашем городе. Давненько мне незадавали этого вопроса.

Она обречённо вздохнула и, покачав головой, резко произнесла:

—Эта дрянь убила моего сына! Яуверена, это она его отравила! Обиделась, что Леон необращал нанеё внимания! Невиданная наглость сточки зрения этой высокородной шлюхи!

Мама громко выдохнула иотвернулась кморю.

Яразглядывал еёзатылок, размышляя над еёсловами. Кинтересному умозаключению пришла моя матушка… Хоть икневерному.

—Ноты, мальчик, невздумай такого ляпнуть налюдях,— необорачиваясь проговорила она.— Затакие слова тебя могут очень сильно наказать. Тебе итак тяжко живётся из-за происхождения.

—Нормальное уменя происхождение,— хмыкнул я.— Выделяться среди других интересно.

Она обернулась иодарила меня тёплым взглядом.

—Мой сын говорил так же.

—Нуачто доваших слов… Честно говоря, янеразделяю ваше мнение. Недумаю я, что вашего сына убила леди дель Ромберг.

—Акто жеещё⁈— фыркнула мама.— Она набила себе огромную репутацию навсей этой истории стем, что родила отЛеона! Будь Леон жив, онопроверг эту ложь! Авто, что его смерть— несчастный случай, яужточно неверю. Это всё эта дрянь! Эта потаскуха!

—Аможет, всё-таки кто-то другой?— осторожно спросил я.

—Дакто мог-то?

—Джекман.

—Бари?— опешила матушка. Азатем недовольно покачала головой.— Мыстобой, мальчик, первый раз видимся, хоть яотебе инаслышана. Ипусть тымне нравишься, неиспытывай моё терпение! Несмей оскорблять лучшего друга моего сына! ДаБари мне как племянник! Смалых лет унас столовался!

«Апотом отравил меня»,— мысленно добавил я.

Отдавшись размышлениям, язапустил руку вволосы исказал:

—Японял тебя, ма…

Проклятье! Чуть несказал привычную фразу. Амама сразу замерла иждёт продолжения.

—…Мадам Джонсон,— закончил я.— Понял вас, мадам Джонсон. Прошу, давайте оставим эту спорную тему.

Несколько секунд она несводила сменя глубокомысленного взгляда, азатем еёсухих губ коснулась лёгкая полуулыбка.

—Тытакой загадочный, мальчик-алти. Яскорее поверю, что тымой внук, нежели эта Марселла.

—Приятно слышать,— улыбнулся я.— Новсё жеяпопросил бывас быть помягче сМарси вовремя вашей следующей встречи. Она чистая душа инивчём невиновата.

—Ничего обещать небуду!— ответила мама резко. Нозатем, смягчившись, добавила:— Кроме одного. Если тебе станет грустно или понадобится моя помощь, обращайся. Чем смогу, помогу. Покрайней мере, для тебя уменя всегда найдётся время иместо вмоём доме, мальчик-алти.

Отеёслов янамиг замер. Сумчатого мегалодона мне вколпак! Мама всегда была доброй кокружающим, однако нечасто приглашала гостей вдом. Ведь дом— это последний оплот, куда дозволено входить лишь избранным. Атут, после первой жевстречи такие тёплые слова.

Ячуть наклонил голову итихо произнёс:

—Спасибо, ма… Мадам Джонсон.

«Тыведь ненагрубил бабушке?»

«Тыведь ничего ейобидного несказал?»

Примерно такими фразами бомбардировала меня Марси, когда явернулся кдрузьям после беседы сматушкой. Ктому моменту девушка уже взяла себя вруки, иоеёслезах напоминали только слегка покрасневшие глаза.

—Нет,— улыбнулся я.— Аты… тыпостарайся сильно нанеё необижаться. Возможно, япрошу многого, но…