— За несколько дней до того, как Стас… как Стаса убили, я видела его с этой женщиной. Они выходили из ресторана. Знаете ресторан в сером доме?

— Знаю. Я там иногда обедаю. Татьяна сказала, что она обедала со Стасом. По-моему, в пятницу перед смертью. Почему тебя это волнует?

— Я шла по улице, а они выходили из ресторана. Мы со Стасом поздоровались…

Она тяжело вздохнула, не глядя на Антона. Антон терпеливо ждал.

— Эта женщина дала ему бутылку коньяка. Я видела, что она дала ему бутылку. То есть не бутылку, коробку. Бутылка была в коробке.

Берестова уставилась на Антона испуганными глазами.

— Ну дала и дала, — постарался Антон её успокоить.

— Стас меня догнал, мы вместе к работе подошли… — Она отвела глаза и снова посмотрела на Антона. — Он сказал, что это подарок моему дяде. Он сказал, что скоро должен идти к нему на приём и купил подарок. А я видела, что коробку ему дала женщина!

— Стоп! — Антон потряс головой. — Ты поэтому решила, что убить хотели твоего дядю?

— Я не решила! Я просто… испугалась.

— Твой дядя… у твоего дяди какие-то проблемы?

— Не знаю.

Антону показалось, что она готова заплакать.

— Ты сказала дяде, что Росовский отравился?

— Конечно. И про коньяк рассказала, но дядя не верит, что это ему хотели подсунуть отравленный коньяк. Рассмеялся и меня обругал. — Настя еле заметно улыбнулась. — Сказал, что я дура и истеричка.

— Ты не дура и не истеричка, — успокоил Антон. — Ты умная и чудесная девушка.

Она опять почти незаметно улыбнулась. Сказала:

— До свидания, — и быстро пошла по коридору.

Антон запер кабинет.

У поворота к лифтам Берестова обернулась.

— Я не собиралась затевать с вами… роман!

Он не успел подтвердить, что, конечно, не собиралась. Просто он идиот и придумывает чёрт знает что.

Она не собиралась затевать с ним роман и не вешалась ему на шею. Это он распустил руки.

Когда Антон дошёл до площадки перед лифтами, Насти там уже не было.

И внизу, на огороженной офисной территории, не было.

У здания не было вообще никого, рабочий день давно закончился.

Выезжая со стоянки, Антон помахал рукой охраннику и, к собственному удивлению, до дома доехал быстро, быстрее чем обычно, почти без пробок.

Камилла показалась ему ещё более испуганной, чем утром.

— Ну перестань, Мила, — обнимая её, поморщился Антон. Она прижалась к нему пылко, он давно такого не помнил.

Глупый, беспочвенный, а если называть вещи своими именами, истеричный страх Анастасии Берестовой казался забавным, а такой же страх Камиллы вызывал брезгливое раздражение.

— Пойдём ужинать, — Камилла вымученно улыбнулась и потянула его за руку.

Антон поймал её за талию и снова притянул к себе.

— Не сочиняй себе страшных сказок, — попросил он. — Пожалуйста, Мила. И без того тошно.

— Не буду, — она прижалась к нему лбом. — Просто я тебя очень люблю и очень за тебя боюсь.

— Я тоже очень тебя люблю, — пришлось сказать Антону.

На первый взгляд на похоронах не было никого, кто мог быть хоть как-то связан с мэрией. Были родственники Стаса и Юли, были коллеги. Коллеги ушли первыми. Камилла тогда потянула и Антона. Муж хотел задержаться, считая, что связан со Стасом и его семьёй ближе, чем остальные, но Камилла шепнула ему, что это неудобно. Не полагается так делать, до конца на поминках остаются только свои.

Они поехали домой, а утром обнаружили, что пропали ключи.

Камилла, сидя на диване, уткнулась лицом в ладони.

Вообще-то, больше всего оснований прикончить Стаса было у Юльки. Ревность и всё такое…

Юлька была из Подмосковья, из очень небогатой семьи. Стас как-то протрепался, что у его будущей жены до замужества даже комнаты своей не было, ютилась с сестрой в клетушке. И денег на то, чтобы снимать квартиру, у Юльки не было, она тогда в какой-то детской поликлинике работала, там же, в Подмосковье, и теперешней клиентуры ещё не имела.

Камилла вскочила, прошлась по комнате, снова села на диван.

Юля могла отравить Стаса. Могла вытащить у Антона ключи, Антон много раз подходил к ней на похоронах.

Но она не могла пугать мужа. Её саму кто-то фотографировал с собакой.

Камилла снова прошлась по комнате. Бесцельная ходьба успокаивала, приводила мысли в порядок.

Фотографировать саму себя Юля не могла, а развлекаться, пугая Камиллу, могла. Вернее, не развлекаться, мстить. Понимала, как Камилле сейчас жутко.

Камилла поискала глазами телефон, нашла лежащим около ноутбука Антона.

— Да, Мила, — сразу ответила Юля. Камилла прислушалась, в трубке слышался характерный шум. Едет в машине? — Здравствуй. Спасибо за звонок.

— Не говори глупостей, — отмахнулась Камилла. — Какое ещё спасибо? Как ты?

— Никак. Занималась сейчас с одним малышом, домой еду. Я сейчас недалеко от твоего дома.

— Ой, как хорошо! — порадостнее воскликнула Камилла. — Зайди! Зайди, Юлечка.

— Мила… Я никому не могу улучшить настроение, только испортить.

— Послушай, ну как ты можешь! Приезжай немедленно, я тебя жду!

Бросив телефон на диван, Камилла подошла к окну. Подруга, с которой они давно и прочно терпеть друг друга не могли, действительно была где-то недалеко, вывернула из-за угла минут через пять.

Дверь Камилла отперла, не дожидаясь звонка, а выходящей из лифта Юле улыбнулась грустно и понимающе.

— Ты завтракала? — пропуская подругу в квартиру, забеспокоилась Камилла.

— Нет, но я ничего не хочу, спасибо, — Юля посмотрела на неё непривычно, грустно и с благодарностью. — Чайку давай попьём.

Камилла отправилась на кухню, подруга за ней.

— Дети ещё в Москве остались? — доставая вазочку с конфетами, поинтересовалась Камилла. — Есть работа?

Она бы с гораздо большим интересом поинтересовалась, о чём подруга разговаривала недавно с Антоном.

— Дети есть, но мало. Теперь до сентября работы не будет.

— Съезди куда-нибудь. Путешествия отвлекают.

— Меня ничто не отвлечёт.

Юля потрогала фалангу безымянного пальца, где раньше было обручальное кольцо, и пожаловалась:

— Не могу надеть кольцо на другой палец. Не могу, и всё!

— Носи как привыкла, — посоветовала Камилла.