— Где магнитофон?

Решив не травмировать больную, Мишка молча достал из внутреннего кармана куртки миниатюрный приборчик и, не произнеся ни звука, протянул его мне.

— Пошли, — сурово велела я.

Михаил с Ромкой, как послушные овечки, гуськом протопали в будуар, тихонечко устроились в креслах и притаились, глядя на строгую хозяйку. Котик, довольно урча, выполз откуда-то, пристроился на коленях у своего дружка и с любопытством уставился на меня.

— Предатель! — прошипела я, не меняя тона.

Мишаня с Романом с недоумением переглянулись и на всякий случай поглубже вжались в спинки своих кресел.

— Ну-с, приступим к разоблачению, — я нажала на кнопочку, и в комнате зазвучали голоса Муллы и Никиты Сергеевича. Мое богатое воображение дорисовывало картину.

После принудительного ухода Мальвинки в кабинете непродолжительное время молчали.

— Что ж, д-ар-агой, вернемся к нашим баранам. Мои люди и люди Тимура благодарны тебе за подарок! Все пришло вовремя и в необходимом количестве. Вот, возьми, дара-гой...

Небольшой чемоданчик с легким стуком опустился на стол.

— Здесь все, можешь не пересчитывать.

— Денежки, Мулла, они счет любят! Но тебе, как близкому другу, я целиком и полностью доверяю, — с улыбкой в голосе сказал мэр.

— Давай выпьем за нашу дружбу и плодотворное сотрудничество! — хозяин «Креветки» поднял бокал.

— Великолепное вино, Мулла, — похвалил Никита.

— Никита, у меня в клубе труп нашли. Ментов понаехало. Ты не волнуйся, да-ра-гой, наших с тобой дел это не касается. Тимур торопит меня. Давай решать, когда отправим вторую партию оружия.

— Понимаешь, Мулла, сейчас стало трудновато в таких количествах доставать. Сам знаешь, новый Хозяин гайки-то подзатянул: граница, таможня, то-се... Проблемы возникают.

— Скажи, да-ра-гой, какие проблемы? Мы все решим. Но оружие нужно не позднее, чем через месяц.

— Побойся бога, Мулла! Собрать столько за месяц невозможно! — возмутился Никита.

— Так мы ж тебе и платим за то, чтобы ты, да-ра-гой, делал невозможное! И неплохо платим, правда? Ну а чтобы тебе было легче, мы увеличиваем оплату на... — Мулла на секунду замолчал. — На тридцать процентов... Купишь своей жене шубку новенькую.

— Деловой ты человек, понимающий. Давай выпьем с тобой за это, — повеселел Никита.

Мужчины выпили, помолчали.

— Слушай, Мулла, а что с фотографиями? Нашел ты девицу? — задал мэр волнующий не только его вопрос.

— Ищем, да-ра-гой, ищем. Никуда не денется красавица. Она в милиции на подписке. Как только вызовут — наши люди знать дадут, — успокоил Мулла мэра, но отнюдь не меня.

— Так пусть и вызовут побыстрее!

— Нельзя, да-ра-гой, во-первых, следователь не наш человек, а во-вторых, она куда-то пропала. Дома у нее были, у родителей были, на работе были — нет нигде. Сегодня, правда, появилась здесь наша красавица. Знала она этого убитого. Да вот мальчики мои оплошали. Ну, ничего, — Мулла поцокал языком, — ты, да-ра-гой, занимайся своими делами, а мы — своими. Спи спокойно!

— Хорошо тебе говорить, Мулла. А ну как она с этими снимками пойдет куда следует?

— Куда, да-ра-гой? Везде наши люди есть. Все станет известно, едва она появится. Ошиблись мы, не успели у господина Ковалева пленку забрать — он умер, понимаешь, раньше, чем мы предполагали. Ничего, друг! Успокойся, давай-ка лучше попробуй этот шашлычок из осетринки. Сказка! Расскажи, Никита, как у сына твоего учеба? Нравится ему на чужой стороне? Или домой тянет? — перевел Мулла разговор на другое.

Дальше на пленке не было ничего интересного. Просто беседа двух старых друзей. Я выключила магнитофон и уставилась на стену. Мысли были не сказать чтоб очень уж веселые. Понятно одно: обложили меня со всех сторон, как волка-одиночку. Там менты купленные, здесь мафия, чтоб ей пусто было. «Что делать?» — задала я чисто русский вопрос, издавна волновавший умы лучших людей.

Парни притихли. В их взгляде явно читалось сожаление по поводу моей скорой кончины.

— Жень, — нарушил сочувственное молчание Ромка, — может, тебе это... ну... того...

— Чего «того»?! Чего ты блеешь, как баран на новые ворота?! Говори, что надо? Повеситься, отравиться? Или ты сам меня ножичком чик по горлу — и в колодец?

— Ничего я не баран, — обиделся Алексеев, — я имел в виду в тюрьму тебе сесть.

— Ну, спасибо тебе, да-ра-гой, — глупо подражая Мулле, сказала я, — вот именно в тюрьму мне почему-то и не хочется вовсе! Ну не могу я жить без твоего омлета, хоть убей! Впрочем, скоро, наверное, убьют. Не огорчайся, Ромашка! Недолго осталось мучаться старушке!

Мишка сидел и таращился на героиню нашего времени. Еще бы, он наверняка впервые видел живой труп.

— Жень, а кто у тебя следователь? — задал он вопрос. — Может, к нему обратиться, раз он не человек Муллы?

— А что? Это мысль, — поддержал Мишку Алексеев.

— Да вы что? Он же меня моментально изолирует! А кто будет преступление раскрывать, вы, что ли?!

— У меня сосед — следователь. Хороший, между прочим, дядька! Давай к нему обратимся, — продолжал гнуть свою линию бармен.

— Послушай умного человека! — увещевал меня Алексеев.

— Да что же я вам плохого сделала? Почему вам так приспичило от меня отделаться, изверги?! Жила себе тихо, спокойно, никого не трогала, а теперь нате вам! Одни хотят меня жизни лишить, другие за решетку упрятать, чтобы не мешала им разврату предаваться! Ну, нет! Не дождетесь, прелюбодеи! До конца дней мешать вам буду! А как помру, так и во сне стану являться! В покое ни за что вас не оставлю! — я погрозила обалдевшим мужикам кулаком и ушла на кухню. Нужно покурить, собраться с мыслями, побыть в одиночестве, в конце концов. Очень уж надоели мне эти двое.

Не успела я сосредоточиться, как на кухне появился Роман.

— Хорошо, — кротко сказал он, — не хочешь в тюрьму, давай отвезу тебя к Мишане на дачу. Там тишина, покой, на лыжах покатаешься, воздухом свежим подышишь! Для нервов очень, говорят, полезно.

— Ты мои нервы не трожь! Они у меня покрепче, чем у некоторых. Все! Хватит спорить! Никуда я не поеду: ни на дачу, ни в тюрьму. Буду дальше работать над раскрытием этого дела. А если вы испугались, так и скажите. Я и без помощников справлюсь, тем более таких, как вы! Тоже мне, детектив, даже ноги самостоятельно побрить не можешь, — съязвила я, не удержавшись.

— Ну и пожалуйста! — обиделся Ромка. — Убьют — тебе же хуже!

На том и порешили. Вскоре напряжение и усталость от трудового дня начали нас одолевать. Ребята зевали, рискуя вывихнуть себе челюсти. Да и мне тоже захотелось на боковую.

— Так, — приняла я решение как руководитель группы, — я — в спальную, вы — здесь или в будуаре.