— А что потом случилось?

— Княжна Елена без памяти пробыла недели две, мы даже не знали, выживет ли она. А полковник — французский командир, он как в первый вечер барышню увидел, так потом часто рядом с её кроватью сидел. Маша тогда сказала, что он, верно, в нашу княжну влюбился. А потом барышня на поправку пошла, она уже ходила и хорошо кушала. Когда французы уезжать собрались, так полковник увез княжну с собой, и Машу тоже забрал.

— А ты видела, как они уезжали?

— Конечно, я в карету шубы и пуховые платки укладывала. — Зоя явно не понимала, чего от неё хотят.

— Елену насильно увозили? Она плакала?

— Нет, она сама поехала. Спокойная такая была. А к полковнику она хорошо относилась, это все слуги видели.

Долли что-то прикинула и предложила:

— Хочешь быть моей горничной?

— Конечно, это — такая честь!

— Тогда приготовь мне умыться, а я скоро вернусь, — распорядилась княжна и отправилась в комнату сестры.

Лиза обернулась на стук открываемой двери, и Долли заметила яркую красноту вокруг грустных янтарных глаз.

— Ты тоже это почувствовала? — спросила Лиза и развела руками, как будто обнимая комнату. — Вроде ты никуда не уезжала, а просто ненадолго вышла.

— Да, именно так я и подумала, правда, наше «ненадолго» превратилось в восемь лет. Но мы об этом в другой раз поговорим, а сейчас я пришла сказать тебе, что Фаина может теперь заниматься только тобой, я уже нашла себе другую горничную.

— Ты спешишь? Я сейчас причешусь и приду к тебе, — засуетилась Лиза.

— Не торопись, я ещё даже не умывалась…

…Зоя принесла воду и помогла Долли заплести косу. Потом пришел черёд чистого платья. Княжна долго разглядывала себя в зеркало, и ей казалось, что из-за спины высокой девушки вот-вот высунется и лукаво подмигнёт маленькая весёлая девчушка с пышными рыжеватыми кудрями. Стук в дверь отвлёк Долли. В зеркале мелькнуло отражение Лизы. Сестра подошла и встала рядом.

— Здесь всё пронизано воспоминаниями: если уж я вижу прошлое, то ты должна вообще через строй призраков проходить, — грустно пошутила Долли.

— Так оно и есть, — призналась Лиза. — Мама зовет меня.

— Что ты говоришь?!

— Пойдём к ней в спальню. Я одна боюсь.

Долли уже не знала, что и думать. Поверить в невозможное? Одни раз она уже не поверила, а ведь в истории с Островским сестра оказалась права. Может, принять всё на веру и будь что будет?!

— Так ты и Элен слышишь? — робко спросила Долли.

— Нет, но давай зайдём к ней в спальню, может, там и услышу.

Сёстры вышли в коридор и открыли дверь в комнату Елены. Там оказалось темно, и Долли вернулась в свою спальню за подсвечником, а Лиза на ощупь прошла вперёд и села на постель.

В комнату вернулась Долли с канделябром в руках и, осветив комнату, увидела до синевы бледное лицо Лизы. Долли бросилась к сестре:

— Что с тобой?!

Лиза сидела, поглаживая ладонями покрывало на кровати, казалось, что она сейчас упадет в обморок, но нет, Лиза вдруг заговорила:

— Елена чуть не умерла на этой постели, но её вернула к жизни невероятная любовь. Мужчина так просил за нашу сестру, что я до сих пор слышу эхо его молитв, хотя и не понимаю ни слова на латыни. Потом Елена поправилась, и когда в последний раз встала с этой постели, она чувствовала правоту и решимость. И еще… Она была беременна.

Долли рухнула на стул, у неё просто не нашлось слов. Наконец она собралась с мыслями и спросила:

— Отец ребенка — этот француз?

— Я не знаю. Я чувствую лишь любовь, здесь всё ею пропитано, — объяснила Лиза и робко улыбнулась, — просто море любви…

— Но ты не слышишь Елену?

— Слава богу, нет, — перекрестилась Лиза.

— Но почему? — удивилась Долли, которая не могла понять её радости.

— Значит, она — жива. Разве ты ещё не поняла — я слышу голоса мёртвых. Это началось сразу после ужасного случая с тобой и Дашей. В Ратманове я разговаривала с бабушкой.

— Почему же ты мне не сказала? — изумилась Долли, но потом сама же и ответила: — Боялась, что я опять тебе не поверю?

Лиза лишь кивнула и поднялась с постели.

— Пойдём к маме, она просит прийти…

Спальня родителей была первой комнатой при входе на второй этаж. Сёстры прошли весь коридор. Долли толкнула дверь и, высоко подняв канделябр, первой вошла в спальню, Лиза тихо проскользнула за ней.

Пламя свечей заплясало, и из темноты проступил висящий над камином портрет. На княжон смотрела бабушка Анастасия Илларионовна. Совсем ещё молодая, в простом белом платье княгиня сидела на фоне деревьев парка. На коленях она держала маленького сына — их будущего отца. Долли уставилась на портрет, но Лиза сразу двинулась к столику у изголовья кровати. Она шла как во сне. Протянув руку, выдвинула ящик и, пошарив в нём рукой, что-то достала.

Теперь Долли, как заворожённая, следила за сестрой. Лиза — вновь бледная до синевы, с каплями пота на лбу — тихо, но чётко произнесла:

— Мама говорит, что всех нас очень любит, они с папой вновь вместе и счастливы, следят за нами с радостью. И ещё она сказала, что её отравили вот этим. — Лиза подняла то, что держала в руках: красный шёлковый мешочек, завязанный таким же ярким шнурком.

Лиза пошатнулась и упала бы, если б её не подхватила Долли. Руки её тряслись, а сердце заходилось от страха. Что делать? Этот странный дар забирал у Лизы все силы. Долли уложила сестру на постель и принялась растирать вялые, ледяные руки. Пальцы наткнулись на шёлковый мешочек, и Долли с ужасом отпрянула, но потом собралась с мужеством и, забрав опасную находку из руки сестры, бросила мешок обратно в ящик стола.

— Лиза, приди в себя. Ну, пожалуйста!

Лицо сестры стало розоветь, и Лиза наконец-то открыла глаза.

— Я тебя испугала? — Она попыталась улыбнуться, но онемевшие губы её не слушались, и она грустно вздохнула: — После разговора с бабушкой случилось то же самое.

— А что тебе сказала бабушка?

— Потребовала, чтобы мы уехали из Ратманова, потому что убийца бродит рядом. Ещё она сказала, что всегда знала о моём даре, ведь я очень похожа на её мать, урожденную Бутурлину. У прабабушки случались точно такие же видения, а исчезли они только после её замужества.

— Боже мой… — только и смогла сказать Долли.

Из коридора донесся голос Даши Морозовой, та звала княжон ужинать.

Говорить родным или нет? Долли не колебалась ни минуты: хватит того, что уже случилось. Незачем пугать тётушку. Долли обняла сестру, помогла ей встать и предложила:

— Пойдём ужинать, дорогая, и давай пока умолчим о твоих видениях. Оставим всё как есть — пусть этот дом и дальше хранит свои тайны.