Он снова кивнул.

Какое-то время оба молчали; до них доносились обрывки разговоров и смех.

— Паршиво, в самом деле, — заметила Руби. — У тебя есть братья, родители — а ты с ними не общаешься.

Дев понимал, что она имеет в виду. У нее самой нет никого. Нет близких, с которыми можно не общаться.

— Иногда мне кажется — лучше бы их не было. — Родственники неизменно ассоциировались у него с чувством вины и неудачи — его неудачи. И разочарования — их разочарования. Все, кроме мамы. Правда, она получила утешительный приз, так как постоянно волновалась за своего младшенького.

— Что за глупость! — воскликнула Руби так пылко, что он поморщился.

— О чем ты?

Она не отступила — правда, она никогда не отступала.

— Ты меня слышал. — Она говорила беззлобно, и что-то в ее уверенном тоне, каким она обвинила его в глупости, заставило его улыбнуться.

— Руби Белл, ты мне нравишься.

— Ты уже не первый раз так говоришь.

Он встал, протянул ей руку:

— Кажется, я понял, зачем пригласил тебя с собой.

— Пригласил? Это называется «пригласил»?

И все же, взяв его под руку, она улыбнулась. Ее пальцы были прохладными, но там, где они касались его кожи, ему делалось жарко.

— По-моему, нам здесь понравится.

Что бы ни думала Руби, сейчас ему не нужно ничего говорить. Но и бездумно отвлекаться тоже не нужно.

Ему нужна Руби.

Позже — гораздо позже — Руби прислонилась к зеркальной стенке отдельного лифта, который поднимал их в пентхаус, и улыбнулась Деву.

— Было весело, — сказала она. Голова кружилась от шампанского, ноги приятно болели после танцев.

— Ага, — с немного удивленной улыбкой подтвердил он. — Знаю.

Дверцы лифта разъехались в стороны, и Руби вышла, цокая высокими каблуками. Лампа на столике светила приглушенным светом.

Пройдя два шага, она вдруг остановилась.

— Где я буду спать?

Дев рассмеялся, и Руби развернулась к нему. Он прислонился к стене рядом с лифтом и смотрел на нее с веселыми огоньками в глазах.

— Я заказал тебе номер этажом ниже, — сказал он.

— Что тут смешного? — спросила она, прищуриваясь больше по привычке. В какой-то миг он перестал так уж сильно раздражать ее. Более того, почти весь сегодняшний вечер он производил приятное впечатление… если забыть о том, что он заставил ее полететь с ним.

— Лифт идет только сюда. Чтобы попасть к себе в номер, тебе сначала придется спуститься в вестибюль, а потом снова подняться. Когда мы сюда пришли, я как-то не подумал.

— Ясно, — кивнула она.

Дев не двинулся с места. Куртку он небрежно набросил на руку; рубашка вылезла из брюк. Другой на его месте выглядел бы неряшливо. Он же… лишь стал в ее глазах еще привлекательнее.

Руби зажмурилась и велела себе подумать о другом. Ей пора уходить.

Дев смотрел ей вслед с непроницаемым видом.

Она нажала кнопку «Вниз» — единственную на начищенной медной панели. И стала ждать. Не того, когда откроются дверцы — они открылись сразу же, — а… чего-то еще.

Руби увидела свое отражение в зеркальных стенках. Посмотрела себе в глаза, пытаясь понять, что здесь происходит. Почему она до сих пор не уехала? Правда, в ее взгляде уже не было нерешительности.

Дверцы кабины снова сдвинулись.

— Ты еще здесь, — заметил Дев.

Покосившись на него, она увидела, что он не двинулся с места. Он стоял и следил за ней.

Руби услышала свое частое дыхание. Очень медленно она развернулась. Неожиданно Дев очутился совсем рядом. Так близко!

Она задрала голову и посмотрела ему в глаза:

— Да, я еще здесь. — Последовала долгая пауза. — Против тебя очень трудно устоять, ты это знаешь?

Его взгляд потеплел; ее обдало жаром. Она начала расстегивать на нем рубашку, двигаясь снизу вверх.

— Наверное, все дело в том, что ты знаменитость, кинозвезда…

Он сразу напрягся и без выражения ответил:

— Наверное.

Пальцы Руби ласкали его ключицы, шею, подбородок.

— А может, и нет. — Она снова вскинула голову и заглянула в его синие, как море, глаза. Кого она сейчас видит перед собой? Голливудскую звезду Девлина Купера или просто мужчину, от которого у нее сжимается сердце и которому удается и смешить ее, и доводить до белого каления? Когда он мельком показывает ей себя настоящего, у нее захватывает дух. Она вспомнила, как он помогал ей вытирать пролитый чай на кухне, как потянулся к ее руке в родительском доме…

Дев наклонился, и Руби нетерпеливо привстала на цыпочки.

Их губы, наконец, встретились, и он прижал ее к себе — и она забыла обо всем на свете.

Дев просыпался постепенно. Было темно — скорее всего, за окном еще ночь. Когда глаза привыкли к темноте, перед ним материализовалась фигура Руби. Она спала на боку лицом к нему. Ему нравилось, как простыня облегает ее тело, до самых длинных ног, округлых бедер, до тонкой талии. Она спала крепко, дышала медленно и ровно. Давно ли он спит?

Дев потянулся к телефону, включил подсветку экрана. Все, как он и предполагал: два часа ночи. Он проспал меньше часа.

Он подавил стон. А чего он ожидал? Один визит к маме — и жизнь сразу войдет в колею, а он снова сможет спать?

Ну да. Именно поэтому вчера ночью, мучаясь от бессонницы, он, наконец, прослушал все до единого мамины голосовые сообщения, хотя ему было очень больно. Правда, лететь на мамин юбилей он решил позже, на следующий день. Мысль пришла к нему в голову совершенно неожиданно. Тогда он нисколько не сомневался, что поступает правильно.

Он ни о чем не жалел. Вчера все оказалось совсем не плохо. Может быть, он сделал шаг вперед. Куда? Он понятия не имел, но движение в любую сторону гораздо лучше, чем то, что происходило последние несколько месяцев. Вот только… чуда не случилось. Бессонница одолевает его по-прежнему.

Досадуя на себя, он встал и направился в ванную. Плотно закрыл за собой дверь, включил свет. Не хотелось будить Руби.

Его дорожная сумка с туалетными принадлежностями стояла на столике. Упаковка таблеток лежала сверху. Он высыпал две штуки в ладонь и принялся рассматривать.

Ему не хотелось принимать таблетки, когда рядом была Руби. Действие снотворного продолжается пять часов; если Руби попробует разбудить его, пока он не выспится, будет плохо.

В прошлый раз, когда она оставалась с ним, он нарочно перелег на диван, желая быть подальше от нее. Потом, после ее неудачной попытки уйти, он даже не вспомнил о таблетках. Он знал, что утром, когда он окончательно проснется, ее рядом не будет.