Шарлотта вздрогнула, глядя на длинные белые пальцы, легшие ей на руку. На мизинце красовалось кольцо с великолепным бриллиантом, а на указательном пальце не менее роскошное кольцо с рубином.

– Сэр? Прошу прощения, хотя мы и были друг другу представлены, сомневаюсь, что вам есть что мне сказать. Кроме того, меня ждет матушка.

– Это займет лишь пару минут. Предпочтительнее наедине.

Шарлотта надменно фыркнула:

– Нет, сэр. Не вижу необходимости. Говорите, в чем дело, раз уж вам так хочется, и позвольте мне продолжить путь.

– Вы вынуждаете меня быть прямолинейным. Где ваш брат? Он мне должен и, похоже, намерен уклониться от оплаты.

– Прошу прощения, но я вас не понимаю, сэр. О каком долге вы толкуете?

– О карточном долге… – На краткую долю секунды его пальцы сильнее сжали ей запястье. – Уверен, что вы меня отлично понимаете. Долг до сих пор не оплачен.

– Вы заблуждаетесь, сэр. Представления не имею, о чем вы. Если брат должен вам деньги, к нему и обращайтесь. И все же мне кажется это маловероятным. Он – человек чести и, разумеется, заплатил бы. А теперь прошу меня извинить… – Она попыталась отойти, но он удержал ее:

– В счет уплаты долга он отдал мне бриллиантовое колье, которое таинственным образом исчезло в ту самую ночь, когда я его получил. – Гардинг прищурился. – Вам ведь все это отлично известно, мисс Стивенс, разве нет?

Шарлотта понимала, что нужно не показывать ни страха, ни проблеска понимания, в противном случае она пропала. Вскинув голову, она с вызовом посмотрела ему в глаза:

– Боюсь, я совершенно вас не понимаю, сэр. А теперь я настаиваю, чтобы вы меня отпустили, не то я устрою сцену!

На мгновение ей показалось, что он будет упорствовать, но в этот момент вернулась Джулия, озадаченная ее отсутствием. Гардинг тут же убрал руку.

– Мы еще не закончили, – зловеще прошептал он. – Вы мне заплатите за ожерелье, которое украли, мисс Стивенс. Думаю, ваш жених изменит свое мнение, узнав, что его нареченная – воровка.

Наградив Гардинга уничижительным, как она надеялась, взглядом, Шарлотта зашагала прочь так быстро, как только могла. Сердце бешено колотилось у нее в груди, во рту пересохло, но она умудрилась держать спину прямой, а голову – высоко поднятой. Теперь ей стало совершенно ясно, что Паттерсон ее узнал, и, хотя с ума сходила от страха, изо всех сил старалась не показать своему мучителю, сколь близок он к тому, чтобы вывести ее из душевного равновесия.

– Этот ужасный человек расстроил тебя? – спросила Джулия. – Ты побледнела, Чарли.

– Нет, он просто хотел знать, где мой брат, и разозлился, когда я ему не сказала.

– Думаю, он чувствует себя обманутым, будучи не в состоянии как следует ощипать твоего брата.

– У Мэтта почти нет денег, вот в чем проблема, – ответила Шарлотта и тут же раскаялась в своих словах, заметив удивленный взгляд Джулии. – У него имеется доверительный фонд, которым он сможет воспользоваться, когда станет старше, но играть в карты и тем более проигрывать он никак не может себе позволить.

Джулия все еще выглядела несколько озадаченной, когда они пришли в обеденный зал, но тут ее внимание переключилось на многочисленные аппетитные закуски. Выбрав несколько пирожных и силлабаб[3], девушки направились со своими тарелками к столику, за которым сидели леди Стивенс, леди Хэндли и несколько других дам. Разговор шел о превосходной еде, восхитительной музыке и нарядах дам, прогуливающихся по комнате, чтобы показать себя в наилучшем свете.

Когда они снова заняли свои места, готовясь слушать вторую часть музыкального представления, Джулия шепотом спросила у Шарлотты:

– Если бы Мэтт попал в беду, ты бы мне сказала? Возможно, я смогла бы помочь.

– С ним все в порядке, – тихо ответила Шарлотта. – Не о чем волноваться, Джулия. Мэтт не сделал ничего дурного.

Строго говоря, это правда. Мэтт взял принадлежащее сестре ожерелье, искренне полагая его настоящим, и во всем признался, обещая со временем возместить его стоимость. Именно Шарлотта сообщила ему, что бриллианты поддельные, и предложила выкрасть украшение, чтобы Мэтта не заклеймили мошенником.

Лорд Гардинг и его приятели могут сколько угодно подозревать ее в краже, но наверняка им знать не дано. Гардинг пытался запугать ее и вынудить признаться, но Шарлотта держалась достойно, невзирая на пустоту в душе и чувство вины, ведь она обманула Гардинга, пусть даже Мэтт и утверждает, что тот сам обвел его вокруг пальца за карточным столом.

Будь у нее возможность погасить долг брата, она нашла бы способ это сделать, не открывая правды, но четыре тысячи фунтов – слишком солидная для нее сумма. Как, впрочем, и для Мэтта. Хорошо, хоть об отцовском долге можно больше не волноваться. Но в целом ничего не изменилось, и ни у брата, ни у сестры не было крупной суммы денег.

Шарлотта решила просто забыть обо всем. До возвращения Джека оставалось всего два дня, а потом она поведает ему о случившемся и будет надеяться, что он сумеет предотвратить подобные неприятные столкновения в будущем.

Лорд Гардинг пригрозил рассказать Джеку, но, поняв, что тому и так известна правда, не попытается ли он использовать эти сведения, чтобы его шантажировать? При этой мысли Шарлотту бросило в жар, и она снова пожалела о своем безрассудном поведении в ту ночь.

Оказавшись в одиночестве в своей спальне, Шарлотта никак не могла заснуть. Она думала о том, что если Джек, узнав, что скандал не уляжется сам собой, изменит свое решение жениться на ней? Он ведь родом из гордой семьи, а зловещий лорд Гардинг вполне способен очернить имя Шарлотты, чтобы отомстить.

* * *

На следующий день Шарлотте не хотелось исполнять предписываемую ей обществом роль, но, так как у них имелись договоренности только с близкими подругами мамы, она не встретила ни лорда Гардинга, ни его друга и приятно провела время, получая поздравления по случаю предстоящего замужества.

До возвращения Джека в город оставался всего один день. Утром Шарлотта посетила портниху для примерки новых платьев, а после обеда пила чай в обществе маминой лучшей подруги, леди Рашмор. Домой она вернулась около шести часов вечера. Позднее они с мамой собирались в театр, поэтому Шарлотта сразу пошла наверх переодеться. Лишь когда она была готова к выходу, горничная передала ей письмо, которое ждало ее на столике для корреспонденции в холле.

Почерк был ей незнаком. Сломав восковую печать, она содрогнулась от ужаса, поняв, что письмо от лорда Гардинга. Он без обиняков требовал четыре тысячи фунтов:

«Если долг вашего брата не будет погашен к концу месяца, я поставлю в известность маркиза Эллингтона, что его внук собирается жениться на воровке низких моральных принципов».